Роскошный обед в этом доме. Запеченная рыба. Пусть судовой кок подавится своей рыбой. Тут получше. Овощи. Постная хорошо прожаренная свинина. Стручки молодой фасоли с маслом. Мягкий ароматный хлеб. Жанетта то же сидела за столом. Она ревностно следила за тем, что б тарелка у юнги не пустовала.
— Кушай, Дэн. Кушай. Клади еще. Ты такой худой. — Бросала осуждающий взгляд на капитана. Вина Свена очевидна, заморил голодом юнгу. — В его возрасте надо больше кушать, стать набрать, форму. Мужчине надо много кушать.
— Жанетта, ты его закормишь. Он сядет в лодку и лодка ко дну пойдет.
— Не закормлю, — капитан притих под суровым взглядом кухарки. — В его возрасте надо хорошо питаться. Ничего, пока корабли стоят, ты, Дэн, будешь нормально питаться. А то там у вас на корабле… Разве мужчина может что-нибудь приготовить.
Данька слушал и думал: мама меня то же постоянно есть заставляет. Они, женщины, только и могут думать о том, что бы кого-то кормить.
— Ничего, Жанетта, наш кок, Филипп, отлично готовит. Команда с голоду не умирает. Я то же. И юнга выживет.
— Знаю я это. Знаю. — Жанетта не скрывала раздражения. — А ты кушай, Дэн, не слушай их. Я еще принесу.
Данька понял, что попал в руки этой доброй женщины и ему предстоит, есть за троих: за себя самого, за Свена и Леона.
На следующее утро он рассказывал матери об обретении дома на Тортуге.
— Корабли несколько дней будут в порту. Я у капитана буду жить. У меня там отличная комната. Большая, светлая. А Жанетта, кухарка, она отлично готовит и все норовит меня накормить. Поначалу я думал, что это дом Леона, он хозяин. Капитан не сказал мне, что я буду жить в его доме. Но Леон распоряжается всем. Свен чаще в море.
Они сидели перед телевизором. На экране скучнейшая передача чередуется с рекламой по тупости опережающей все ток-шоу.
— Вот хоть кто-нибудь позаботится о тебе. Покормит. А то эти бандюги не подумают. Не знаю, как ты там. В кафе зайди, перекуси.
Данька смеется. Мать не представляет его острова. Он и сам полагал, что в городе живут автомобили, автобусы и троллейбусы. Люди — придаток к ним.
— Там не кафе, а таверны. Там эль и вино пьют. Кабак. Капитан меня в трюм посадит, если узнает, что я зашел туда.
— Пират, пиратом, а понимает, что вредно для детей, — Мария Петровна и не замечала противоречия в своих речах. — Ты его слушайся, Даня. Он старше. Разумнее. В таких местах героин продают. Не ходи.
Мать, думает Даня, готова поверить, что матросы на "Скитальце" не обкуренные наркоманы, а труженики моря. Своеобразные, но труженики. Может, меньше будет о нем беспокоиться.