Итак, стоим, ждём. Пошли солдаты. Первый, высокий бравый сержант с лицом кавказской национальности, с погонами и петлицами танкиста подошёл к местной джульетте с поклоном — шаркнул кирзовым сапогом — фуражка чуть не слетела с кучерявой головы. Джульетта глазки в пол: не танцую. Отставка танкисту. Сержант громко, чтобы все слышали:
— Ах, извините, не заметил, что вы беременны…
Второй пошёл. Розовощёкий крепыш–ефрейтор. Пилотка набекрень на лысой голове. Вразвалочку подрулил: прошу на танец, мамзель!
В ответ ужимочка робкая: не танцую. Ефрейтор — парень битый. Коробок из кармана вынимает, спичку достаёт, мамзели подаёт:
— На, в зубах поковыряй, коли не танцуешь…
Третий солдат, увешанный значками, пышногрудую деваху за руку схватил, силком на круг потянул. С визгом вырвалась, убежала. Отлуп солдату. Не помогли значки.
Четвёртый, пятый, шестой на заходе: отвал танкистам. Не хотят танцевать с ними деревенские красотки. В чём дело? Столпились у дверей клуба солдаты. Курят. Маракуют. Об чём–то живо поговорили, приосанились, на новый штурм ринулись. Нет, не повезло бронетанковым войскам и на сей раз. От ворот поворот!
А вальс завораживает, льётся песней, раскачивает девчонок, увлекает на середину зала, и подружки начинают танцевать сами с собой. Ну, простите, это уже непорядок. Пора! Теперь наш выход.
Неторопясь подходим к танцующим, разнимаем пары, приглашаем стоящих в сторонке. Отказов нет! Правая рука на гибкой девичьей талии, в левой хрупкая маленькая ладонь. В вихре вальса кружатся, мелькают синие гюйсы, белые форменки, ленты бескозырок, чёрные клёши, узкие, короткие юбки. Накрашенные губы девиц, подведённые чёрной тушью глаза, надушенные волосы, тугие груди в тесной близи — всё пьянит, будоражит моряцкую кровь.
Севастопольский вальс, —
Золотые деньки;
Мне светили в пути не раз
Ваших глаз огоньки.
Счастливы девчонки совхоза «Начикский». Надоели им грубияны–солдафоны. Да и понять их можно: не сравнимы пыльные солдатские кирзачи с флотскими хромовыми ботинками.
— Полундра! Наших бьют!
В дверном проёме нарисовался матрос с фингалом под глазом и с разбитым носом. Побоку девчат. Выбегаем за дверь и сразу из темноты прилетает: бац, бац! Кому в ухо, кому по зубам.
— Ах, вы так, медь вашу! Пехота необученная, зелень галифешная, кирза дембельная! Не танкисты, а танкетчики!
Влетаем обратно в клуб, задраиваем переборку, то бишь, дверь. Ножку стула в дверную ручку: на–кося, выкуси!
— Видали мы таких водителей броневиков! Вам на танкетках по тундре волков гонять, кони педальные! — кричим через дверь, сотрясаемую ударами кованых солдатских сапог. Да нам–то до этих душеизъявлений! Девки с нами. Два баяна, две гитары. Составили полукругом стулья, придвинулись поближе друг к другу, обнявшись и раскачиваясь, поём задушевно: