Но что ни случается — к лучшему. Через пару дней с гитарами, баянами, со всем походным скарбом выгружался резервный экипаж из крытых грузовиков на зелёный луг совхоза «Начикский». На берегу реки поставили палатки. Настелили в них матрацы, подушки, одеяла, сложили чемоданы и вещевые мешки. Неподалеку установили длинный умывальник, полевую кухню, деревянную бочку с красной икрой свежего посола, фляги с молоком, ящики с консервами, печеньем, соками. Ешь, пей вволю! Загорай на солнце!
В бочке с малосольной икрой валялся алюминиевый черпак с деревянной ручкой. Загребай деликатес, сколь пожелаешь!
Погода — люкс! Все от радости чувств, переполняющих душу сознанием свободы, счастливо улыбались, бегали босиком по мягкой густой траве, пинали футбольный мяч, резались в волейбол. Некоторые, в том числе и я, бродили у речки, высматривая лососей, идущих на нерест. Красотища! Курорт, а не служба!
Но не отдыхать приехали мы сюда, а полоть совхозную картошку. Кто нас отрядил в Начики, неизвестно, но халтуры мы не позволяли. Не такой моряки народ, чтобы халтурить. Пололи старательно, как на личном огороде.
После завтрака каждый член резервного экипажа, будь то матрос, старшина, мичман или офицер, становился на один картофельный рядок. До обеда доходил до конца огромного поля. Там обедали на природе с неуёмным аппетитом. После приёма пищи и часового отдыха двигались в обратном направлении.
После ужина переодевались в форму «два»: чёрные брюки, подпоясанные чёрным кожаным ремнём с латунной бляхой, хромовые ботинки, белая форменка и бескозырка с белым чехлом. Шли в сельский клуб. Две гитары, два баяна. На всю улицу, во всю ширь мехов и здоровых лёгких неслось:
Сладкая-я исто–о–ма-а,
Черё–ёмухи цве–ет,
Усиди–ишь ли дома-а
В восемнадцать ле–ет…
В совхозном клубе полно молодёжи. В основном, местные девчата и солдаты гвардейской танковой части. Гражданских парней нет. Солдаты давно вытурили их отсюда.
Поначалу содружество армии и флота проявлялось в подчёркнуто–хозяйском поведении солдат: мы здесь быки, тёлки наши, соперников не потерпим. Но вот морячки ударили по струнам, развернули баяны. И грянули:
Севастопольский вальс
Помнят все моряки.
Разве можно забыть мне вас,
Золотые деньки?
Никто из матросов и старшин не двинулся с места.
А щемящая сердце мелодия вальса зовёт, манит приобнять девичью талию, закружить в танце.
Солдаты подтянули ремни, одёрнули гимнастёрки. Начикские дамы в ожидании кавалеров прихорашивались, сбившись кучками, скромно теребили платочки.
Моряки выжидали на правах гостей. Пусть начинают солдаты. Возьмут своих зазноб, с которыми дружат, а нам какие останутся. Моряк потому и моряк, что отличается от других родов войск галантностью и порядочностью. Не будет отбивать девушку у парня. Тем более, у солдата, и без того обиженного судьбой. Если, конечно, сама девчонка не отдаст предпочтение моряку. Ну, тут, извините…