Забыв про ноющие пальцы, весь день возился с резиной и ножницами. Вырезал латки, зачищал повреждённые места, намазывал клеем, выжидал, пока подсохнут склеиваемые поверхности, и соединив, крепко прижимал одну к другой. Скушно читать эти строки, но ещё скушнее заниматься таким скушным делом. Извините за тавтологию, конечно.
К вечеру погода ухудшилась. Пошёл дождь. Пусть льёт. Заклеенные лодки сохнут в палатке. «Радио России» услаждает слух голосом Валерия Ободзинского:
Эти глаза напротив чайного цвета,
Эти глаза напротив — кто это, кто это?
Чудо техники — газовая плитка заменила сегодня традиционный костёр. Кипятком залил лапшу «Доширак», запарил пакетик чая. Баранки вприкуску с конфетами дополнили ужин в этот ненастный, но по–своему замечательный вечер. Ведь у природы нет плохой погоды. Всякая погода — благодать!
Лодки починены. Ранки на пальцах не беспокоят как прошедшей ночью. Никто не потревожит меня на этом безлюдном островке. Я могу, при желании, остаться на нём навсегда, до конца дней своих быть здесь королём и подданным. С наступлением холодов, когда станет река, по льду натаскать сюда дров и брёвнышек, построить хижину, сложить из камней очаг, ловить петлями зайцев и ни о чём не тужить.
Так мечтал я, прислушиваясь к шуму дождя и плеску волн, глядя в открытый полог на сумрачное небо. Быстрый взгляд рыбака, мельком брошенный с мчащейся моторки на одинокую палатку — вот и всё внимание, проявленное к скромной персоне туриста–одиночки.
А мне того и надо. Не хочу делить своё крохотное «королевство» с пришлыми людьми. Их рыбацкое счастье в гудящей моторке, со звоном стучащей дюралевым днищем о волну. В пойманной рыбе и пропахших чешуёй капроновых сетях. В вырученных за проданную рыбу деньгах. В удачном отрыве от рыбнадзоровской погони. Не до созерцания им обских красот. Не до впечатлений и воспоминаний.
Шум катеров и моторок, проносящихся мимо островка, то нарастает, то затихает вдали. Нипочём рыбакам непогодь. Цепкие руки и в темноте привычно и хватко выпутывают из сетей стерлядь, торопливо швыряют в ящики. Полный газ — и вот уже моторка невидимой птицей устремляется в ночную мглу. Мчит, задрав нос и взлетая над встречной волной. Догоняй, рыбинспектор! Фигу тебе! Мелко плавал твой «Вихрь» против «Ямахи» и «Судзуки»!
Шумит, плещется рядом с палаткой река. Один–одинёшенек, посреди необъятного обского раздолья лежит в той палатке заблудший путешественник–романтик, странствующий идиот, плывущий в Никуда. Грезы далёкой наивной юности и горячей молодости вновь оживают в памяти старого мечтателя. Самая яркая, самая дорогая пора в жизни. Приятно вспомнить…