К этому времени семья его вконец разорилась, отец покинул Францию, оставшись должником многих. Сын решил искать счастья в Париже. Здесь он завел не слишком надежные знакомства. В числе молодых людей был и племянник Бенжамена Констана. Ничтожная ссора, случившаяся между ними, привела к дуэли, которая кончилась смертью противника Ласенера. Эта дуэль заключила первый акт жизни Ласенера, была для него первым поводом сопричислиться к группе людей исключительных, натур необыкновенных… «Зрелище агонии моего противника, — говорил он впоследствии, — нисколько меня не тронуло… Надо полагать, уж таково свойство моей организации, особенная бесчувственность».
Существует и такое предположение, что этот поединок задал фатальное направление его жизни, сгубил его будущность. Убийца племянника знаменитого политика и оратора был отвергнут обществом.
Чтобы достать денег не работая, Ласенер решился на подлог. Был уличен и посажен на год в тюрьму. Освободившись, он вздумал заняться литературой. Именно в это время появились написанные им песни и стихи. В значительной мере они были продуктом подражания.
Но деятельность на ниве литературы оказалась тоже не по нем. Он предпочел снова сойтись с бывшими дружками по тюрьме. Существование его как бы раздвоилось. То брался он за перо, писал из желания щегольнуть своими легковесными произведениями, то пускался на воровские проделки, подгоняемый голодом и неутомимою жаждою золота и наслаждений.
Летом 1833 года Ласенера приговорили за воровство к годичному заключению. В тюрьме он сошелся с редактором журнала «Здравый смысл» г-ном Вигуру, содержавшимся там за свои политические убеждения. Ловкая речь, оригинальный склад ума Ласенера, его песенки на злобу дня пришлись тому по душе. Он принял живое участие в судьбе арестанта; у них завязалась переписка. Редактор попытался помочь своему новому другу издать его стишки. Однако никто из типографов не пожелал печатать эти вирши, порожденные тюремной музой.
Зато с другим опусом Ласенера ему повезло больше. Статью «О тюрьмах и карательной системе во Франции», написанную во время заключения, удалось поместить в приложении к «Здравому смыслу». Нельзя сказать, что статья эта не представляла интереса. Напротив, она отличалась смелостью взгляда и выразительным изображением тюремных нравов. Главная мысль ее заключалась в том, что несовершенства карательной системы способствуют совершению вторичных преступлений. «Казематы каторжников, камеры тюрем и исправительных заведений, эти благодетельные учреждения не что иное, как омуты деморализации, где накопляется и разлагается яд, проникающий до сердца арестанта.