— Но… Я… Почему я ночую именно с тобой?! — разобиженной Мэд всё неймётся. — А она с кем ночевать будет?!
— Со своим господином! — язвительно выдаёт язва-братец. — У твоей подружки же теперь есть хозяин, не забывай.
Ну не вонючий ли драг он после этого?
Всерьёз подумываю взобраться к ним на дерево и поколотить братца, но, немного поостыв, понимаю, что логика Анигая верна: не к Дэрэку же или к Эвану Мэд «подкладывать». Землянина я бы спокойно пережила, а вот альтаирца… Нет уж! Я не собираюсь ни с кем делить своего «хозяина». И, кажется, довольно проницательный, несмотря на всю свою толстокожесть, Анигай это прекрасно понимает.
— Пошли, — Эван подталкивает меня к большому дуплу.
В принципе, я могла бы забраться туда и сама, но сильные руки Эвана ловко поднимают меня до нижней ветки. Хватаюсь. Забираюсь на дерево.
— Эй, ребята! Подождите! — неожиданно подаёт голос толстяк-землянин. — Вы про меня забыли! Я не хочу спать один! А вдруг ночью придут драги?! Пусть Эван лучше в одиночку ночует. Он сильный. Отобьётся в случае чего, а я лучше с этой шатерой переночую.
Дэрэк решительно направляется к дуплу, в котором уже сижу я. Бросаю настороженный взгляд на Эвана. Неужели уступит место трусу-другу?
— В твоих мечтах, дружище, — смеётся альтаирец, ловко хватаясь за нижнюю ветку, легко подтягивая на сильных руках. Уже через пару секунд Эван оказываясь рядом со мной в дупле. — Подвинься-ка.
— Я не согласен! Так нечестно! Вам вдвоём и теплее будет, а я что замерзай? — продолжает рассержено нудеть под деревом толстяк.
Альтаирец выглядывает наружу.
— Прости, брат. Но она мой подарок.
Нахал по-хозяйски притягивает меня к себе за что тут же якобы случайно получает локтем по груди.
— Ой, простите хозяин! — изображаю саму невинность.
Эван смеётся. Не до смеха лишь Дэрэку, который продолжает ворчать, предпринимая неуклюжие попытки забраться на дерево по соседству.
— Ладно, ладно, но учтите: если утром в дупле вы обнаружите останки съеденного драгами Дэрэка МакКормака, то в моей внезапно прервавшейся молодой жизни, прошу винить…
Кого он хочет винить, толстяк сказать не успевает, потому что внезапно в подступающей тьме где-то совсем рядом отчётливо слышатся детские голоса. И что самое странное, они мне кажутся такими знакомыми.
Выглядываем наружу и застываем с открытыми от удивления ртами. Не появляются словно из ниоткуда ребятишек-подростков, которые беззаботно болтают, абсолютно игнорируя изумлённых нас.
— Здорово ты дал ему в рожу! — смеётся бедненько одетый мелкий мальчонка лет десяти-одиннадцати в большой дурацкой шапке.