Уже в туалете он внезапно успокоился. Да и отбойные молотки в голове попритихли — что значит качественная выпивка! Уже пустив тугую струю в свой золотой унитаз, он уловил какое–то движение сбоку, от душевой кабинки. Но среагировать не успел: облегчаясь, он помертвевшей кожей головы почувствовал холодную сталь ствола, приставленного прямо к темечку.
Он не услышал выстрела — лишь щелчок спускаемого курка.
Пекарь аккуратно подогнул колени и уткнулся лбом прямо в сливной бачок. Из аккуратной дырки, прямо из центра бритой головы брызнул фонтанчик крови.
— Здесь тебе самое место, — жёстко сказал человек в куртке с капюшоном, отвинчивая глушитель с пистолета. Он брезгливо, рукой в чёрной перчатке подтолкнул голову Пекаря так, чтобы его лицо уткнулось в писсуар, и нажал на рукоятку бачка. Поток воды умыл удивлённое лицо Пекаря и, окрасившись розовым, с хлюпаньем унёсся по сточным трубам в неведомые дали.
Человек в капюшоне быстро прошёл по коридору, заглянул в спальню. Напарник, выдвинувшись из–за бархатной гардины, глазами показал ему на безмятежно спящую Настю. Длинная нога подруги Пекаря бесстыдно оголилась, а сама девушка свистела как осипший Соловей–разбойник.
— Оставь её, — беззвучно шевеля губами, приказал капюшон. — Сматываемся.
Настя засвистела громче, но дом уже опустел. Если не считать, конечно, склонившегося в последнем поклоне, позорно мёртвого Пекаря.
***
6 сентября 1997 года,
Уфа
«Продолжается регистрация билетов и начинается посадка пассажиров на рейс шестьсот сорок пять Уфа — Москва», — медленно сообщила усталая дикторша. Наверное, дежурила всю ночь, вот и спит на ходу. Словно услышав мысли Нура, дикторша чуть более бодро сообщила то же самое по–башкирски.
— Ну что, идём? — Зера, подсчитав, наконец, количество своих вещей, потянула Нура за рукав.
— Вы идите, я сейчас, — Нур кивнул двум амбалам–охранникам на чемоданы, — Справитесь?
— Ну, — невнятно согласился тот, что был чуть повыше и поплотнее.
Обычно Зеру не провожала охрана её отца, но в связи с нефтяными, мягко говоря, неприятностями Сафин приставил к дочери самых опытных своих бойцов. Кроме охранников имелась и ещё одна пара умелых рук — муж Зериной сестры, Резеды, тоже провожал свояченицу. Эмиль был не столь огромен, как бойцы, но весьма внушителен по горизонтали. Плотный, крепко сбитый, с хитрыми бегающими глазками и холёной смазливой физиономией, Эмиль Вафин не слишком–то нравился Нуру. Но, видимо, нравился Резеде, что, пожалуй, было важнее.
— Догоняй, — беспечно сказала Зера и чётко, как опытная командирша, распорядилась, — Вы, Мударис, берите тот чемодан на колёсах и портплед, ты, Вась, коробку с книгами и чёрную сумку. Эмиль, не забудь вон ту коробку, с ней можешь не церемониться, там тоже книги.