Петухов кивнул. Приняв папку с документами, он быстренько их пролистал и, похоже, остался доволен:
— И что же вы предлагаете? Передать нам завод в оплату долга?
— Да нет, знаете ли, не хотелось бы, — Гоша отрицательно покачал головой. Длинная чёлка упала на глаза, он откинул её ладонью. — Всё–таки цена не сопоставима. Я бы просил вас пролонгировать наш долг под новые проценты на год. Мы выплатим всё сполна. Даже с учётом инфляции это принесёт вам прибыль. Вот посмотрите, я здесь всё рассчитал, — Гоша протянул Петухову ещё одну бумажку с чёткими бухгалтерскими выкладками. — А мы будем…
— Богу за нас молиться? Это вы хотели сказать?
— Ну, что–то вроде того, если вам так будет угодно, — улыбнулся Гоша и снова откинул чёлку.
— Нет… уважаемый Георгий Валентинович. И ещё раз нет, — Петухов отодвинул папку. Обиженно сверкнула серебристая застёжка. — Или возврат кредита. Или завод. Или — счётчик. Надеюсь, вы понимаете, что это такое.
— Понимаю. Но — почему?
— Почему? Да потому что вы сегодня уже четвёртый, кто приходит ко мне с подобными просьбами. Если я буду входить в положение каждого. Что тогда?
— Хреново тогда. Но ведь… мир тесен. Глядишь, и я вам когда–нибудь пригожусь? — Гоша склонил голову, испытующе глядя на банкира.
— Вы что, мне угрожаете? — удивился Петухов.
— Окститесь, Константин Сергеевич, я лишь о том, что мир тесен и наши дорожки могут пересечься. Я добра не забываю. И людям верю. В отличие от вашего великого тёзки…
— Нет. И ещё раз нет, — отрезал Константин Сергеевич и поднялся, давая понять, что разговор закончен. — Кредит должен быть возвращён седьмого октября до двенадцати ноль–ноль пополудни.
— Будет. Наличными, — свёл брови к переносице Гоша. И откланялся — больше здесь оставаться не имело ни малейшего смысла. — Но запомните, Константин Сергеевич, что вы сегодня сделали одну из самых больших ошибок в своей жизни.
Н-да, — сказал самому себе Костя Петухов, когда дверь за посетителем закрылась. — Этот мальчик далеко пойдёт. Если вовремя не остановят.
***
Как там говорила подруга Инка, которая чуть не родила во время самого зверского экзамена? Девочка отнимает красоту, мальчик — ум? Тогда у меня наверняка двойня, — решила Нюша, заглянув в зеркало. Синяки под глазами и линии скорби прибавили возраста, кожа цвета «незрелый патиссон» придавала сходство с персонажем фильмов ужаса. Вот ведь новости! Что внутри её растёт мальчик, Нюша знала едва ли не с самого момента зачатия. А, может быть, и раньше. Кто ж ещё может родиться, от Нура–то? И мозги её послушно атрофировались согласно народной мудрости. А вот сегодня зеркало выдало новую версию.