Бабье лето было в самом разгаре, хотя день и клонился к вечеру. Тёплый ветерок касался лица, иногда принося с собой тонкую паутинку. Не сразу, а лишь спустя несколько мгновений, Иван Адамович лёгким движением руки и только кончиками пальцев смахивал со щеки этот чудный подарок осени. После тридцати пяти Иван Адамович полюбил осень…
Когда–то он больше всего любил весну, в крайнем случае — лето. Но это было давно, ещё в бытность его зав. отделом научно–технического творчества молодёжи горкома ВЛКСМ города Сочи. Потом он перебрался в Первопрестольную, возглавлял центр НТТМ, торговал компьютерами, потом — потихоньку — приблизился к нефти. Так всё и пошло. Скоро сказка сказывается… В общем, сегодня Иван Адамович возглавлял СНК — Сибирскую Нефтяную Компанию. И было ему хорошо. Правда, проблем тоже поприбавилось. Но это были проблемы, которые было интересно разрешать. Чем Иван Адамович с успехом и занимался.
Первым, как обычно, прибыл Теймур Теймуразович Магомаев, глава «Маг–ойл». Протокольный человек, успевший ещё в советские времена поработать в системе Министерства нефтегазовой промышленности. В последнем советском правительстве он был зам. министра топлива и энергетики. Точность и обязательность он лелеял как главные свои человеческие черты.
— Здравствуйте, Теймур Теймуразович! — поднялся ему навстречу сухощавый и подтянутый Иван Адамович. — Вы точны, как всегда!
— Ладно, Ваня, не надо твоих дежурных комплиментов. Скажи мне честно, ужин скоро? — Теймур Теймуразович, и это знали все, любил плотно позавтракать, пообедать и поужинать. Потому, наверное, и был он сам плотным, хотя и не толстым — скорее мощным.
— Да хоть сейчас можем пройти. Уже, я думаю, накрывают. А, может, лучше здесь — пока по рюмочке? — Иван Адамович указал широким жестом на беседку, располагавшуюся посреди идеально подстриженного газона.
— Давай. Чуть–чуть кальвадоса для меня найдётся?
— Для вас и держу. Пятнадцатилетний. Пройдём?
Лабрадоры последовали за ними, но в беседку не вошли, оставшись резвиться на воле.
— И всё же зря Чуканова не позвали, — выпив полрюмки коллекционного кальвадоса, сказал Магомаев. — Чудный яблоневый дух! — добавил он уже по поводу напитка.
— Я‑то был за, вы сами знаете. Но остальные решили встретиться пока без него. Да и не выдернешь его сейчас из Нефтесеверска. Работает человек. Сами разберёмся. Что нам мешает встретиться потом где–нибудь… на Канарах? У моря? Или у меня в Сочи?
Следующим прибыл Пётр Григорьевич Бондаренко, глава УНК — Уральской Нефтяной Компании. Дважды коллега и ровесник Ивана Адамовича. Он тоже начинал по комсомолу — но в Москве, в Черёмушкинском райкоме ВЛКСМ. В остальном его деловая биография почти как калька напоминала биографию Герцензона. В отличие от подтянутого сухощавого дважды коллеги Бондаренко был толстяком. Но не от богатства — он с детства безуспешно боролся с прозвищем «жиртрест». Правда, недолго, справедливо рассудив, что кто–то же в мире должен быть толстым?