— Я стриптиз буду показывать! — заявила Мата и вскочила с дивана.
Фигурка хороша, особенно ножки, — отметил Стас.
— Вот так буду показывать, на всю страну!
Обнажённая Мата начала медленно и красиво вращать бёдрами, прикрывая интимное место ладонью. Она была не по–зимнему загорелой, наверное всё свободное время торчала в солярии.
— Вот так! — выкрикнула она победно, открывая выбритый в форме ромбика лобок.
— Ну и дура ты, — ревниво заявила Лара. — Стриптиз, это когда раздеваются.
— А стриптиз по–русски — это когда одеваются, — парировала Мата, накидывая котовский махровый халат.
— Девочки, не ссорьтесь, — примирительно сказал Котов. — Всех возьму. Будете новости вести. И с каждой новостью — снимать деталь одежды.
— А что? Прикольно! — обрадовалась Лара.
— Ну, тогда тебе лучше начинать стриптиз с верхней части туловища. Глядишь, новостей не хватит… — не удержавшись, съязвила Мата, но Котов остановил её одним мановением руки.
— Принеси шампанское и бокалы, — приказал он.
Мата послушно скинула халат. Уж ей–то, во всяком случае, простынёй ноги прикрывать без надобности!
Шампанское было холодным и открылось с лёгким хлопком.
— Выпьем за ВСТ, — провозгласил Котов, поднимая мгновенно запотевший бокал. — Моё ВСТ, — уточнил он.
Глава вторая. Красное море, Белая река
16 января 1999 года,
Шарм–эль–Шейх, Египет
Туристическая программа–минимум была уже выполнена. Лёвка с Виолеттой сначала съездили в Каир, где постояли у подножия пирамид и сфотографировались на фоне сфинкса. Побывали в Цитадели и Египетском музее. Пили кофе и курили кальян в темных и прохладных заведениях старого города. Послушно покупали золотые побрякушки и благовония, поддельные папирусы и столь же поддельные древнеегипетские статуэтки.
Виолетта преподнесла Лёвке тематический подарок: золотого Урея, священную египетскую кобру, которая в своё время украшала корону фараона. Вместо глаз у кобры были зелёные камешки, якобы изумруды. А может, и в самом деле изумруды, кто их разберет.
— Доктору Кобрину от египетских собратьев, — пояснила довольная Виолетта.
Лёвка долго думал, чем ему отдариться. Столь же символически. И в конце концов на одном из развалов обнаружил папирус с тремя древнеегипетскими танцовщицами, стройными и воздушными. Одна из них была невероятно похожа на Виолетту.
— Ну, польстил, малыш, польстил, — растроганно поцеловала его Виолетта.
А вот последний свой день на море они решили целиком и полностью посвятить именно ему, морю. Тихому, тёплому, солёному–пресолёному. И такому прозрачному, что сквозь воду у пирса, на приличной глубине были видны простенькие обитатели Красного моря: морские петухи, рыбки–попугайчики и стаи кого–то вроде анчоусов. Это Виолетта так утверждала, про анчоусов, потому как Лёвка настаивал, что анчоусы — это такой фрукт. Типа манго. «Манго» ходили косяком и слетались на брошенный камешек, как на невиданное лакомство. Глупые такие.