Виолетта слегка пошевелилась на лежаке, когда Лёвка вернулся с пирса. Она загорала по все правилам — переворачивалась исключительно по часам и переставляла лежак по направлению солнечных лучей.
— Малыш, натри мне спину, — попросила она томно. — А то я не достаю.
— Руки коротки, — рассмеялся он и взял тюбик с кремом.
Втирая маслянистую массу в спину Виолетты, он в который уже раз восхитился: какое у неё тело! Ни капли лишнего жира, кожа гладкая и нежная… Такое знакомое, щедрое и любимое тело. Он давно забыл о разнице в возрасте, не подозревая, скольких усилий Виолетте приходится прилагать, чтобы быть такой вот соблазнительной. Она мужественно отказывалась от пирожных и жирной пищи. Иногда Лёвке казалось, что Виолетта питается одной травкой.
— Что–то наши юные друзья сегодня припозднились, — заметила Виолетта, укладываясь на бок, так, что соблазнительная ложбинка на груди заметно углубилась.
— А вон они, на помине легки, — Лёвка указал ей на две фигуры, перетаскивавшие лежаки поближе к морю. — Эй, ребята! Давайте к нам!
Фигуры переглянулись и потащили лежаки уже поближе к ним.
— Вы чего такие кислые? — удивился Лёвка.
Саша что–то пробурчал в ответ, а Оля фальшиво–бодро ответила:
— Да так, у Сашки голова болит. Ничего, переболит.
Саша, покосившись на неё, кинул лежак на песок и, скинув шорты и футболку, решительно направился в сторону моря.
Накануне Лёвка с Виолеттой были на Синае, а затем в монастыре Святой Екатерины у подножия Моисеевой горы. Выезжали затемно: на Синае должны были встречать восход солнца, а утром — в монастырь, за духовным обогащением. На этот маршрут из их отеля они поехали вчетвером, с молодой супружеской парой из Екатеринбурга — Олей и Сашей Беловыми.
С этими ребятами они познакомились едва ли не в первый день по приезду, но на экскурсии совпали только сейчас. Саша был спокойным и невозмутимым, зато Оля, словно компенсируя отсутствие живости у мужа, оказалась весёлой хохотушкой. Она ни минуты не могла усидеть на месте и в море плескалась с детьми, поднимая шума и брызг словно целая группа детского сада.
Оля оставила дома на бабушек полугодовалую дочку и всё время названивала в родной Екатеринбург. Экономя деньги на карточке, она задавала лишь один вопрос:
— Ну как? — и, получив столь же краткий ответ, тут же нажимала отбой.
Лёвка всё гадал, что же ей отвечали: О кей? Нормально? В порядке? Было очевидно, что нечто в этом роде, потому что после каждого звонка Оля оживлялась и теребила спокойного как тюлень Сашу: дула ему в ушко, щипала за локоть, чмокала в висок. Их взаимная влюблённость была столь очевидна, что даже Виолетту, скупую и строгую на публичное высказывание чувств, эти щипки и поцелуйчики не раздражали.