Катя внимательно разглядывала костюмы молодожёнов:
— Стильно, — признала она и спохватилась, — ой, поздравляю! Счастья, любви и вот…
Она достала из большого пакета скульптуру зайца и протянула Зере:
— Пусть он вас охраняет.
— Потрясающе! — Зера осторожно взяла деревянного толстого зверя и поцеловала его в нос. — Гош, смотри, он на тебя похож!
— А мне кажется, на тебя, — Гоша ласково погладил славное животное меж железных ушей. — Спасибо, ребята!
Он растроганно поцеловал Катю в щёку и пожал Лёвке руку. Тот уже что–то жевал. Судя по запаху — маринованный чеснок.
В прихожей стало тесно: почти одновременно приехали Нюша и Нур. Нур помог Нюше снять пальто и только тогда преподнёс свой подарок — Библию и Коран в кожаных переплётах.
Только–только все расселись за столом, как Лёвка вместо первого тоста вновь провозгласил оглушительное:
— Горько!
Поцелуй новобрачных настолько затянулся, что гости, не выдержав, навалились на жратву. На плов, конечно.
А плов молчал и терпел. Он знал наверняка, что даже эти крепкие молодые аппетиты не в силах победить его вот так, нахрапом. Он их если не измором, то количеством возьмёт.
И заяц, белый и пушистый, на той свадьбе был едва ли не самым желанным гостем. Но мёд–пиво не пил. Такой вот оказался трезвенник и праведник. В отличие от всех остальных.
Глава четвёртая. Третье от угла окно
3 марта 1999 года
— Ну ладно, Катюш, до вечера, — Константин Петухов взглянул на часы Киевского вокзала — было уже без пяти час, — целую.
Он символически чмокнул в трубку — телефон, казалось, благоухал Катиными духами, свежими и чуть арбузными. Ему страшно нравился этот запах нового Катиного парфюма — у неё в гостях он всякий раз подносил к носу пузырёк «212» в форме капсулы. Он даже хотел эти двести двенадцать подарить жене, но потом передумал. К тому же Катя объяснила, что «212» — это два–двенадцать, код Нью — Йорка. А жена постоянно рассуждала и чуть ли не гордилась своей неприязнью к заморской державе. Папочкино влияние — Оксана была дочерью крупного политического деятеля, руководителя левой думской фракции «Патриоты России».
Петухов так и не смог взять в толк, насколько серьёзны антиамериканские взгляды жены. Лично ему было глубоко начхать на бесконечно далёкую страну, её валюта интересовала его куда как больше. Оксана же говорила и говорила об Америке. Чаще, чем об учёбе собственной дочери в тоже далёкой, но всё же не заокеанской Англии.
— Целую, — нежно ответила Катя.
Ещё не знает, — подумала она. То, что она задумала, удалось в полной мере — Лёвка не подвёл. Теперь оставалось лишь пожинать плоды.