– Не хотелось бы вас, святой отец, уж извините на грубом слове, обламывать, да только без толку все это, – молчавший доселе Георгий собственный скепсис скрывать даже не пытался. – Ну, пусть знаем мы, когда да что… А где? Вот вопрос! За два… Да что там, полтора максимум, дня мы все леса да чащи окрестные не прочешем.
– А вот тут ты, дорогой мой, как раз и не прав! – вид у отца Михаила из крайне озабоченного сделался донельзя довольным. – Вот именно место нам известно! Ты мне просто времени не дал сказать – набежал с новостями, от которых кровь в жилах стынет.
– Это вы про монастырь? – не удержался, чтоб не встрять опять в разговор Леша.
– Про него, про него… Про что ж еще! Божьим попущением, где все будет, мы теперь тоже знаем.
– Да мало ли монастырей над реками?!
– Монастырей немало. Но тот, о котором Маша речь вела – один такой. К тому же – поблизости. Максаковский монастырь это. Только у него такая история. Девушка пусть и немного рассказала, но самое важное. Тут уж ошибки быть не может. Основали обитель еще в шестнадцатом веке. И заложили на месте древнего, домонгольского еще, а скорей всего, и дохристианского городища. Может, в том и ошибка была…
– В чем?
– Да в том, что капище там могло быть поганское. Ведь что за место – остров фактически посреди болот. Кому и чему там молиться могли, жертвы приносить? Теперь уж не узнаем. А что в таких местах селиться любит, ты, вон, Алеша, на своем опыте уже попробовал.
– Да уж, помню, не забуду…
– Вот-вот… Но не в том суть. Было там капище или не было – то не факты, а версии. А вот монастырь стоял. Во время смуты разрушили его, разграбили. О том в видении Машином тоже было. Всех монахов, что там были, убили, скорее всего. И это, сами понимаете, насколько для любого места плохо, а уж для Божьего…
Потом, когда земли эти уже не к Москве отошли, а к Польше, заселились туда новые монахи. Тоже, как на мой взгляд, странная братия – все, как один, снялись да с родной православной земли под ляхов подались. Ну, да Бог с ними… Стоял монастырь, рос, строился, из деревянного каменным становился. Принадлежала ему не только земля монастырская, а и четыре окрестных села. А вот в конце века восемнадцатого, по указу императрицы Екатерины Второй о секуляризации, то есть о переводе церковного имущества в государственное, монастырь закрыли. И ничего лучшего не придумали, как устроить там дом скорби! Психушку, по-современному говоря, лечебницу для душевнобольных.
– Так вот что Маша в виду имела! Люди в клетках… И другие.
– Ну да, мыслишь правильно. Не сомневаться можно, что среди тогдашних насельников обители не только больные люди были, но и одержимые бесами. Можно, сказать, вдругорядь осквернили святыню. Но в начале девятнадцатого века монастырь все-таки восстановили – правда, уже для старообрядцев. Только недолго он простоял. В 1820 году полыхнул пожар, да такой, что после него монастырь чуть ли не десять лет отстраивали – даром, что к тому времени он уже почти весь был каменный. Восстановили, но уже как женский. Ну, а потом…