– Я предложила поиграть в пятнашки на улице после того, как дети переоделись в пижамы. Догнать их у меня не хватало сил, но они явно были довольны тем, что я честно пыталась.
– Я впервые за десять лет встала на роликовые коньки, и меня совершенно не смущали неловкие движения и опасность столкновения.
– Я объявила спонтанный пикник, хотя в доме не было никакой еды для пикника.
– Однажды я играла в футбол и кикбол. Никого совершенно не волновало, что я плохо попадала по мячу, даже Эвери, которой я случайно угодила мячом в нос.
Должна признаться, кое-какими спортивными играми я последний раз занималась в детстве. Моя чрезвычайно осторожная натура часто не позволяет мне без раздумий бросаться в ту или иную деятельность. Но эта спонтанность и готовность играть создали ощутимую связь с детьми, которая не возникла бы, если бы я просто наблюдала, как играют они. Я поклялась с удовольствием включаться в их игры так часто, как только смогу.
Но я не могла оставить это как есть. Я должна была понять.
Улучшил ли мой образ повысившийся уровень смелости и спонтанности? Могу ли я теперь зачислить себя в ту элиту взрослых, которые входят в категорию «веселых», как их отец и любимый дядюшка? И как-то вечером, прочитав Эвери, как обычно, пару книжек и побеседовав на ночь, я приступила к исследованию.
– Если человек, который не знает меня, спросит, какая у тебя мама, что ты скажешь?
Первой реакцией моей умной дочки, которая явно не хотела играть в одну игру дважды, стало резонное замечание: «Мы уже говорили об этом».
Я ласково попросила ее ответить еще раз, и она согласилась. Затаив дыхание, я мечтала, что с ее губ все-таки слетит слово веселая.
Она сказала: «Красивая… добрая…хорошая».
Порядок слов оказался немного иным, но характеристика осталась прежней. Я уже была готова испытать легкое разочарование, но Эвери, словно заглянув мне в душу, добавила то, что мне крайне важно было услышать:
– Когда я тебя вижу, я вспоминаю, как мы каждый вечер читаем с тобой книжки. Я вспоминаю, как ты заботишься обо мне. Я вспоминаю о том, как ты меня любишь и всегда любила.
Я не могла сдержаться. Две крупные слезы скатились по щекам. Я получила такую прекрасную характеристику от ребенка, на которого когда-то, выбиваясь из сил, часто не обращала внимания. Эти слова произнес ребенок, которому когда-то доставались лишь жалкие остатки от моей чрезвычайно суматошной жизни.
И внезапно у меня сложилась эпифания, которой давно уже пора было появиться.
Может, пора перестать винить себя за упущенные моменты общения с детьми.