— Хочу сделать сюрприз, — отвечал я, стараясь не думать о том, как отнесется Лиза к тому, что сюрприз скрывали от нее почти год.
Надо же, целый год прошел!
Прошлой осенью, таким же солнечным сентябрьским днем умерла папина сестра, тетя Люда, которую мне так и не довелось увидеть живой. Между прочим, в молодости она была весьма хорошенькой — открытый взгляд, чуть вздернутый нос, полная нижняя губа. Впервые в жизни я видел слезы отца — он плакал, показывая мне потрепанный фотоальбом, где старшая сестра, восемнадцатилетняя Людочка, строит рожки ему, десятилетнему братику Васе, угрюмому мальчику в школьном пиджаке и с сиротской челкой. Слезы отца не могли, однако, отменить его вины, которую, по правде говоря, я и не собирался на него возлагать. За наше с тетей запоздалое и, признаться, слишком уж одностороннее знакомство упрекать отца я не стал.
А все — счастливое стечение обстоятельств, или, подтверждая старую истину о том, что всякое добро для кого–то — зло, пожизненное проклятие несчастной тетушки, у которой кроме отца, с которым они разругались лет тридцать назад, как оказалось, до самой ее смерти.
— Даже не представляю, как она сейчас выглядит, — смахивал упрямые слезы отец, и в моем не менее упрямом воображении поселился восковый ссохшийся профиль мертвой старухи, особо зловещий из–за слабого света карманного фонаря. Могла ли тетя сейчас выглядеть иначе, — после ее похорон минуло два месяца, — я не представлял и, вероятно, моя версия была не самой страшной, особенно в сравнении с реальностью.
Разумеется, отец имел в виду совсем другое. Роняя соленые капли на старые фотографии, он, видимо, представил встречу, мысль о которой меня самого бросила в холодный пот. Несостоявшаяся встреча с сестрой спустя тридцать лет, встреча, которая могла бы закончиться непоправимо: отец и тетя Люда просто не узнали бы друг друга.
— Даже не представляю, — шмыгая, повторил отец, и я мысленно согласился с тем, что представить себе, как менялась тетя за последние тридцать лет, шансов немного: в ее опустевшей квартире не было ни одной фотографии.
Думаю, папа согласился бы даже на мой воображаемый вариант — вид бездыханного тела сестры, пусть и без возможности взглянуть, хотя бы в последний раз, в ее большие красивые глаза.
— Какого же цвета у нее глаза? — задумался отец и, не вспомнив, снова заплакал.
О похоронах нам никто не сообщил. Как, впрочем, и о смерти тети Люды. Ничего удивительного — смерть одинокого человека причиняет куда меньше горя окружающим. А тетя Люда, как выяснилось, умерла в одиночестве.