– Стрелки, слышали? Человек с земли самолеты сбивает, а вы мажете со ста метров из крупнокалиберных пулеметов!
В любой момент ситуация могла превратиться в фарс, и Олег поспешил вернуться к утвержденному сценарию:
– Товарищи, ваш удар по логову врага еще крепче сплотил мировой пролетариат, а работающие в тылу активисты Коминтерна еще выше подняли флаг борьбы! Позвольте от их имени вручить памятные подарки!
Летчики изо всех сил захлопали в ладоши, а Олег сначала продемонстрировал всем хронограф в золотом корпусе, затем вручил Веселову. Получив подарок, один из командиров полка критически заметил:
– На гравировке некоторые буквы написаны не совсем правильно.
– Товарищи! Памятные надписи делали в глубоком тылу сочувствующие нам подпольщики. Они не знают русского языка, отсюда и некоторые неточности.
Пояснение вызвало очередной шквал оваций с неожиданным предложением:
– Комиссар, на счету капитана четыре самолета и ни одной награды на груди!
– Мефодич, так нечестно! Награди капитана своей властью!
– Не жмотничай! Дай, что положено бортстрелку за четыре самолета!
На общем эмоциональном подъеме требования летчиков становились все громче и громче. Опасаясь реального воплощения требований воодушевленного летного состава, Олег попытался спрятаться за спину генерала, но был остановлен.
– Ты куда? Мы участники одной операции, в моей звездочке признание заслуг летного и наземного персонала, включая твоих. Адъютант! Неси по справедливости!
Появление адъютанта с подносом летчики встретили криками «ура», а Олег напрягся. Два фужера с медалями «За отвагу» могли в одночасье завершить встречу, но нет, в нос ударили пузырьки шампанского брют. Он забыл, что летчики АДД и подводники имели право заменить водку виноградным вином.
Наступило время готовиться к вылету. Пилоты ушли получать задание, штурманы сели за составление таблиц, а стрелки отправились готовить оружие. Олег развернул два листочка плотной бумаги, где после слов «Удостоверение» оставались незаполненные строчки. Лишь ниже после медаль «За отвагу» стояла гербовая печать штаба дивизии и подписи комиссара и командира.
– Мы в курсе особенностей твоей службы, остальное впишешь после войны, а сейчас пошли к зенитчикам, – тихо сказал комиссар.
За два дня Олег выступил перед всеми службами дивизии. Своими глазами увидел, как возвращаются с задания, когда экипажи буквально выпадали из кабин и пьяной походкой шли в штаб. Услышал скупые и жесткие рассказы о гибели самолетов над целью с лишенным пафоса обещанием отомстить за товарищей. В указанное на отпускном свидетельстве время Олег постучался в кабинет Ильи Спиридоновича.