Ей было двадцать четыре года, когда она познакомилась с йогой. Ли ютилась в Аппер-Вест-Сайде, на Манхэттене, в захламленной довоенной квартире, которую официально снимал какой-то тип, не живший там уже лет десять. На четыре комнаты — пять, если считать и комнатку для прислуги размером с кладовку, — приходилось восемь жильцов. Они отправляли арендную плату женщине, которая, по слухам, жила в Берлине и в основном существовала за счет этих чеков. Одну из комнат делили девушка, чье имя Ли забыла, и почти незнакомый парень. Он работал в ночную смену, а она днем — таким образом, соседи редко пересекались, даже на кухне. Еще кто-то спал на кушетке в гостиной, и почти всегда в доме слонялись какие-то приезжие, которые злоупотребляли гостеприимством хозяев, так что приходилось их выдворять.
Поначалу эти неудобства (например, в квартире было всего две ванные) не играли для Ли никакой роли. Ее жизнь — настоящая жизнь — протекала в лекционных залах и в больнице, где она работала в лаборатории и помогала врачам, чтобы привыкать иметь дело с пациентами. В оставшееся время она готовилась к занятиям или отсыпалась после бессонных ночей. Зачем беспокоиться о том, сколько времени придется прождать, прежде чем попасть в душ, или о том, что в холодильнике осталось мало места? Ли чувствовала себя на редкость целеустремленной и полной энергии. Она с детства мечтала стать врачом и рьяно готовилась к поступлению. Даже постоянные головные боли и проблемы с желудком, не дававшие ей покоя в медицинской школе, не пугали Ли. Она все поставила на службу будущим целям.
Но на втором курсе колледжа что-то изменилось. Похвалы, которых Ли удостаивалась за успехи в учебе, утратили для нее всякий смысл. Она разочаровалась, потому что организм работал как автомат, теряя чисто человеческие качества. Наука об исцелении распалась на составляющие, как детали мозаики, — надо было выбрать узкую специальность, а в случае необходимости обращаться за советом к другим врачам. В конце концов смысл жизни оказался утрачен. Врачи, с которыми сталкивалась Ли, жаловались на спешку, на необходимость сокращать время общения с пациентами, делать минимум анализов, прописывать хоть что-нибудь — и переворачивать страницу.
Все это казалось как нельзя более далеким от того, чем она планировала заниматься, и Ли растерялась. Волшебный мир лекций и обходов превратился в скучную рутину. Впервые в жизни Ли начала пропускать занятия. Она научилась курить — а еще, от отчаяния и растерянности, почти перестала есть. А зачем?..
Ли старается не унывать, но когда вспоминает студенческие годы, то в основном в памяти всплывает страшный холод, который постоянно ее мучил. Даже в огромной, душной, перенаселенной квартире. Исхудавшая Ли весила меньше ста фунтов, и ветер пронизывал ее насквозь. Не важно, какое количество одежды девушка надевала и сколько чашек чаю с ромашкой выпивала, — она никак не могла согреться. Ей казалось, что она куда-то уплывает, но совершенно не беспокоилась о том, что с ней происходит. Если кто-нибудь высказывался насчет ее худобы или бледности, она отвечала резкостью, как любой человек, который понимает, что у него проблемы. И в то же время Ли страстно мечтала о спасении.