Снова нахмурившись, Эдвард пробурчал:
– Ты идиот, Пауэрз.
– Идиотом был мой отец, – с беспечным видом изрек виконт. – И хвала Небесам, это не передалось мне по наследству.
– Я бы не была так уверена, милорд.
Ироничность этих резких слов, казалось, повисла в воздухе. А Мэри, не откидывая покрывала, подвинулась на край постели – то ли готовясь к бегству, то ли собираясь напасть на Пауэрза (по выражению лица трудно было понять, что больше соответствовало ее намерениям).
– Хм… прекрасно! – Виконт хлопнул в ладоши. – Наконец-то она проснулась!
– И я не в восторге от происходящего, – побурчала Мэри.
– Зато я в восторге. Особенно от того, что вы наконец-то вступили в…
Мэри отбросила одеяло, открывая взору гостя синее шелковое платье, которое она так и не сняла.
– Сэр, держите свои мысли при себе!
Пауэрз уставился на нее с удивлением и, взяв себя в руки, с усмешкой проговорил:
– О, какой кошмар, миледи… Вы сами не знаете, что упустили. – Он перевел взгляд на Эдварда, все еще укрытого одеялом. – Как же так, милорд?
Герцог крепко вцепился в одеяло.
– Пауэрз, какого дьявола?!
– Пора вставать! – Гость сдернул с него одеяло – и замер в изумлении. Потом расхохотался и проговорил: – Прошу прощения, Эдвард. Вижу, что у тебя все в порядке.
– Прекрати болтать! – Герцог выхватил одеяло из рук насмешника и прикрылся им.
Пауэрз же с восхищением взглянул на Мэри.
– Какую игру ведет наша маленькая хищница?
– Идите к черту! – прошипела она.
Ее растрепанные после сна короткие волосы и хрупкая фигурка, утопающая в ворохе складок платья, – этот образ окончательно покорил сердце Эдварда.
– Я там уже был, девочка, – ответил виконт. – Разузнал кое-что и отправился обратно на землю, дабы и дальше развращать человеческий род.
Мэри презрительно фыркнула, отвернулась от наглеца и поднялась с кровати.
– Тогда просто идите вон!
– Прежде чем отправиться в изгнание, буду рад вам сообщить: я узнал, кто до потери сознания избил нашу гетеру.
Эти слова заставили Эдварда умерить свой гнев.
– Кто же? – спросил он.
– Человек по имени Харгрейв. – Виконт подошел к столику из красного дерева и, взяв хрустальный графин с виски, налил себе в бокал. После чего осушил полбокала одним глотком.
Эдвард хмуро смотрел на него, гадая, как долго тот собирался прожигать жизнь, не щадя ни души, ни тела. Подобный образ жизни явно изматывал, и было совершенно очевидно: совсем скоро его приятель снова окажется на дне, откуда ему с таким трудом однажды удалось выбраться. Удастся ли еще раз?
– Не слишком ли рано для выпивки, милорд? – осведомилась Мэри.