Медленно и осторожно, дюйм за дюймом, он склонился к ее лицу и коснулся губами ее губ. Почувствовав, как по телу пробежала сладкая дрожь, Лиззи вздохнула, не в силах сопротивляться. Чико придвинулся еще, прижался к ней всем телом и уперся над ее головой рукой в стену. Его губы дразнили Лиззи, почти целуя, пока она не почувствовала себя беспомощной, охваченной желанием, все растущим и наконец окончательно переполнившим ее.
Лиззи пыталась заставить себя опомниться, но плотский голод, казалось, сосредоточился в одном месте – там, внизу, – и Чико касался ее твердым бедром.
– Не двигайся! – отчаянно выдохнула она, когда Чико, почувствовав ее сомнение, захотел отстраниться.
Тихо засмеявшись, он сильнее надавил бедром между ее ног, и Лиззи накрыли мощные ощущения – словно прорвало плотину. Не сдерживаясь, отдавшись удовольствию, она беспомощно содрогалась от сладких конвульсий рядом с Чико, выкрикивая его имя.
* * *
Между ними пала последняя преграда. Чико терся щетиной о шею охваченной оргазмом, вздрагивающей Лиззи, умоляющей обнять ее еще крепче. Она бессильно повисла в его руках, ноги ее подкосились. В этой новой, взрослой Лиззи словно смешались беззащитность и вожделение. Кажется, одного оргазма ей будет недостаточно. И действительно, она поднялась на цыпочки, обхватила руками его шею, прижалась к его паху низом живота и поцеловала Чико в губы.
Он впервые встретил женщину, способную сравняться с ним в силе страсти. Целуя ее, Чико наслаждался ощущением того, как она подчиняется ему и отвечает с пылом, равным его собственному. Это больше всего возбуждало. Казалось, все годы, что они были в разлуке, Лиззи копила свои чувства, и сейчас они разом выплеснулись. Издавая негромкие стоны желания, она все теснее прижималась к Чико, но неожиданно напряглась и ошеломленно отпрянула.
– Что я делаю? – Удивленно ахнув, Лиззи закрыла рот ладонью, словно пытаясь заглушить свои стоны возбуждения.
– А что не так? – Чико ослабил объятия. – В чем ты себя ощущаешь виноватой? Ты не сделала ничего плохого. Ты вовсе не такая, как твоя мать. Прежде всего потому, что не скрываешь свои чувства, – прошептал он, поняв, что Лиззи нужно это услышать.
Она смутилась, а Чико подумал, что, наверное, ее чувства заморозились в тот день, когда он уехал из Шотландии. Как можно винить ее в этом, когда все произошло в такой спешке? Буквально накануне отъезда он подарил Лиззи браслет, сплетенный им из конских волос, на изготовление которого пришлось потратить немало труда. Но уже скоро Чико смотрел через заднее стекло автомобиля на удаляющиеся стены Роттингдин-Хауса.