— Нам туда, — показал особист.
У меня заплетались ноги. Он придержал меня за плечи.
— Возьмите наконец себя в руки, — произнес он по-немецки с жутким акцентом. — Смотреть противно! Почему вы так раскисли? Жалеете себя?
— Да, — буркнул я.
— Врезать бы вам хорошенько, — вздохнул он. — Как же вы мне надоели…
Он подтолкнул меня к люку:
— Забирайте!
Высунулась физиономия, несомненно немецкая, протянулась рука, и меня затащили внутрь. Я устроился в кресле у окна и еще успел увидеть, как особист шагает обратно к машине. Уставший, но здоровый и вполне довольный собой человек. Я обмяк в кресле и задремал. Самолет поднялся в воздух.
Спустя некоторое время рядом со мной уселся один из немцев, приходивших за мной в госпиталь.
— Господин Шпеер, — обратился он ко мне. — Выслушайте внимательно. Это очень важно.
Меня разбирал смех. Важно? Что вообще может быть важно? Все важное закончилось.
Но он оказался настойчивым. Потряс меня за плечо:
— Сосредоточьтесь, пожалуйста. Вы знаете, куда мы направляемся?
Я молчал.
— Сейчас ведутся переговоры об обмене пленными, — заговорил немецкий офицер. — Министр иностранных дел граф фон дер Шуленбург выдвинул инициативу… Швеция как нейтральное государство… Международный Красный Крест… Представитель Советского Союза в Швеции госпожа Коллонтай…
На меня сыпались имена и названия, которые не имели ровным счетом никакого значения. Я собрался с силами и спросил:
— К чему всё это?
— Вам известно, что в начале войны мы захватили в плен старшего сына Иосифа Сталина — лейтенанта Якоба Джугашвили?
Я сказал, что понятия об этом не имел.
— Первоначально мы предполагали обменять Якоба на генерала Паулюса, — продолжал офицер. — Мы рассчитывали на отцовские чувства Сталина. Но у Сталина нет отцовских чувств. Между нами, он — чудовище. Знаете, что он ответил?
Я слабо пожал плечами. Откуда мне знать? Я и о существовании лейтенанта Якоба узнал несколько минут назад.
— Сталин сказал, что не меняет солдат на генералов… Когда Якобу стало об этом известно, он попытался покончить с собой в лагере.
— Разумно, — заметил я.
— Находите? — Офицер покосился на меня так, словно опасался, что я его укушу. — В любом случае, эта сделка не состоялась. Но Сталин, пусть он даже чудовище, понимает: сейчас жизненно необходим жест доброй воли. И ждал с нашей стороны новой инициативы. Следовательно, мы были вынуждены предложить ему какой-то другой обмен, равноценный как в военном, так и в личном отношении. Понимаете?
— Нет.
— Требовался близкий родственник высокопоставленного германского руководителя, и притом такой, чтобы в звании мог быть сопоставим с Якобом. Буду откровенен: будь жив фельдмаршал фон Рейхенау и не случись несчастья с фюрером… — Он поперхнулся.