— И жили, и спали, вероятно, тоже здесь, — ответил он, — Средневековый зал выполнял много функций. Большой стол теперь стоит в парадной столовой, которой мы почти не пользуемся. Но это впечатляет, когда в доме есть парадная столовая.
— А разве мы не принимаем гостей? — спросила Элизабет.
— У нас не бывает пышных приемов, — ответил Кристофер. — Не забывай, что это довольно отдаленное место в Девоншире.
Девушка состроила гримасу.
— Вот именно не забывать я и не могу! — И она снова рассмеялась.
Кристофер видел, что она старалась шутить над своим несчастьем.
Он провел девушку в большой зал, которым никогда не пользовались при жизни его отца, хотя им с Нэнси всегда казалось, что это прекрасная бальная комната. Правда, за всю жизнь в Пенхэллоу ни разу не устраивались балы. Здесь почти не было мебели, но тяжелые голландские гобелены на стенах, на которых были изображены мифологические сюжеты, делали зал великолепным. Элизабет стояла посредине комнаты и с удивлением оглядывалась по сторонам.
— Ты знаешь, — произнесла она наконец, когда поняла, что он смотрит на нее, а не на гобелены. — Я сражена увиденным. Все просто великолепно и совершенно незнакомо. — Улыбка исчезла с лица девушки, и она опять стала растерянной и испуганной.
Кристофер торопливо подошел к ней.
— Кристофер. — Она протянула к нему руки — они оказались холодными, когда он их взял. — Как я могла все забыть?
— Постарайся не думать об этом. — Он нежно сжал ее пальцы.
— Но все же это не совсем правда, — сказала Элизабет, открыто посмотрев ему в лицо. — Ты знаешь, я кое-что помню.
Кристофер почувствовал, что его сердце бешено заколотилось в груди.
— Лондон, — пояснила Элизабет. — Я могу представить его себе: собор Святого Павла, Вестминстерское аббатство, Бонд-стрит. — Несколько мгновений девушка смотрела на него, слегка нахмурившись. Затем она покачала головой: — Но я никого не помню.
— Это пройдет, Элизабет.
— Еще я помню войну, — добавила она, снова нахмурившись. — Наполеон Бонапарт. Наши войска в Испании. Война ведь закончилась, правда? Мы победили. Где я могла слышать это?
— Это правда, — подтвердил Кристофер. — Все постепенно встанет на свои места. Только нужно время.
— Да. — Она улыбнулась и, застав его врасплох, высвободила свои руки и обняла его за шею. Элизабет снова рассматривала его лицо. — Ты единственный, кого я помню на этом свете, Кристофер, — сказала она. — Как хорошо быть рядом с тобой. Я знаю, что люблю тебя. Хоть это меня утешает. Было бы ужасно, если бы я и тебя не помнила.
Он, как и прежде, мог обхватить руками ее талию, сомкнув руки у нее на поясе. И мог утонуть в ее глазах.