Чаплина тут же бросилась к детям.
***
Прошло четыре месяца.
За это время в семье Столяровых и вокруг нее произошло множество событий, и хороших, и всяких. Например, Павел Петрович утаил налогов на два миллиона евро, после чего, на радостях, купил для Камиллы изумрудное колье. Колье чудно сочеталось с внешностью мадам Столяровой: подчеркивало блеск зеленых глаз, царственность осанки и идеально подходило к новому зеленому «Ягуару», тоже подаренному жене на день рождения.
Потом «Ягуар» угнали, и Павел Петрович рвал и метал, орал на жену, на тещу, топал ногами и давал взятки милиции. Потом Наталье Андреевне потребовалось спешно вставить зуб — зять–лицемер тут же сказал, что не планировал тратиться на стоматолога в ближайшем квартале, и вообще — финансовый кризис подобрался вплотную к его кошельку и уже пощелкивает за спиной голодными акульими челюстями. Чтоб теща поверила, Павел Петрович не только не стал покупать жене новую машину, он и свою продал, и даже две недели ездил на работу в общественном транспорте.
Последнее, кстати, имело неожиданный эффект: увидев Столярова, притиснутого к окну переполненного автобуса, его конкуренты заподозрили, что дела на фирме Павла Петровича идут хуже некуда, передумали нанимать для него киллера и даже преждевременно списали его со счетов. В результате Павел Петрович провернул сделку еще на полтора миллиона, подарил Шуре переносной телевизор, чтоб не отвлекалась от сериалов, велел не выдавать его теще и чувствовал себя прекрасно. Со стороны вообще казалось, что Павел Петрович — счастливейший из смертных, и горизонт его жизни лишен черных пятен.
Впрочем, не такой человек был Павел Петрович, чтоб забывать о незаконченных делах и останавливаться на достигнутом. Нет–нет да и проскальзывали в вечерних разговорах угрозы, которые господин Столяров озвучивал в адрес тех негодяев, которые посмели лишить чудо-Чаплину радости воспитывать красивых и породистых детей.
Сама Чаплина на детей не жаловалась. Она энергично вылизывала трех сыновей и двух дочек, перетаскивала их с места на место, приносила тапочки Натальи Андреевны и учила детей точить зубы не обо что–нибудь, а исключительно о кожу сетчатого питона. Наталья Андреевна иногда ворчала, что зря этих уродцев не утопили, на что Камилла всегда возражала и цитировала отрывки из гламурных журналов — об инстинктах вообще и о инстинктах мальтийских болонок в частности. Если честно, поведение госпожи Столяровой очень напоминало поведение африканских страусов, твердо убежденных в том, что, если они не видят опасностей, то и опасность не видит их. Матери Камилла возражала по привычке, а сама считала произошедшее с Чаплиной — Сигизмундой исключительно житейским делом, искренне не понимала, из–за чего муж не может спокойно спать, и выбросила историю с рождением щенков–монстров из головы, как только Чаплина заняла свое законное место в замшевой, с золотым тиснением сумочке и отправилась вместе с хозяйкой за покупками.