Он наклонился, поцеловал Мэри в лоб и сказал:
— Тебе надо хорошенько выспаться, дорогая. Спокойной ночи.
Она попыталась улыбнуться.
— После всех этих таблеток, что мне дали, я, конечно, засну… Но, папа…
— Да, родная…
— Джонни не виноват… Я знаю, он не виноват. Все из–за машины. Я точно знаю.
— Мы это выясним. Джекобсон уже занялся ею.
— Вот увидишь… Ты попросишь Джонни навестить меня?
— Только не сегодня, родная. Боюсь, что он гоже не совсем здоров…
— Он… Он не…
— Нет, нет… Просто шок. — Макелпайн улыбнулся. — И его напичкали такими же таблетками, как тебя.
— Шок? У Джонни Харлоу шок? Не могу поверить. Он уже три раза был на волосок от смерти, однако ни разу…
— Он видел, что с тобой произошло, моя родная. — Макелпайн сжал руку дочери. — Я еще заеду сегодня.
Он вышел из палаты и направился в приемную. У дежурного столика врач разговаривал с сестрой. У врача были седые волосы, усталые глаза и лицо аристократа.
— Скажите, это вы лечите мою дочь? — спросил Макелпайн.
— Мистер Макелпайн? Да, я. Доктор Молле.
— У нее очень плохой вид.
— Никакой опасности нет, мистер Макелпайн. Девушка просто находится под действием анестезии. Пришлось сделать это, чтобы уменьшить боль, понимаете?
— Понимаю. И как долго она…
— Недели две. Возможно, три. Не больше.
— Еще один вопрос, доктор Молле. Почему вы не сделали ей вытяжение?
— Мне казалось, мистер Макелпайн, что вы не из тех, кто боится правды…
— Почему вы не сделали ей вытяжение?
— Вытяжение, мистер Макелпайн, применяют при переломе костей. А у вашей дочери левая лодыжка не просто сломана, она, как это по–английски… раздроблена. Да, пожалуй, это подходящее слово, раздроблена почти в труху. Немедленная хирургия помощи не принесет. Придется соединять воедино только то, что осталось от кости.
— Значит, она никогда не сможет сгибать ногу в щиколотке?
Молле кивнул.
— Вечная хромота? На всю жизнь?
— Вы можете созвать консилиум, мистер Макелпайн. Пригласить лучшего ортопеда из Парижа. Вы имеете все права…
— Нет, не нужно. Истина очевидна, доктор Молле. Против истины не пойдешь.
— Я глубоко сожалею, мистер Макелпайн, У вас прелестная дочь. Но я только хирург. А чудес на свете не бывает. К сожалению.
— Спасибо, доктор. Вы очень добры. Я заеду снова. Скажем, часа через два.
— Лучше не надо. Она должна проспать часов эдак двенадцать. А возможно, и все шестнадцать.
Макелпайн кивнул в знак согласия и вышел.
Даннет отодвинул тарелку, так и не дотронувшись до еды, — посмотрел на тарелку Макелпайна, тоже нетронутую, и перевел взгляд на погрузившегося в свои мысли хозяина.