Валерий Евгеньевич расхохотался чуть громче, чем следовало, покосился за окно. Рядом с нашим подъездом лоснилась новенькая черная «волга» с открытым люком на крыше. Я такой здесь сроду не видывал. Тем более в середине дня, когда народ на работе. У нас во дворе и вообще машин негусто. «Номера частные… Неужели его?». Словно уловив мои мысли, собеседник энергично запротестовал:
— Не думай, чего-чего, а этого я не боюсь. Ну, угонят мое корыто — есть, слава богу, аукцион, без колес не останусь. Или ты решил, что я на старости лет за гроши исправляю ошибки великовозрастным двоечникам? А такой книги у тебя все-таки нет. Дарю.
И, раскрыв «Мертвецов» на титульном листе, он размашисто надписал: «Андрею Грибанову в знак уважения от смиренного автора этого паскудства Валерия Глуздова (Курочкина)».
После немой сцены я, захлопнув разинутый было рот, запинаясь, выдавил:
— Извините, что я так… Я же не знал…
— Псевдоним, обычное дело. Неплохо защищает от рэкета, а то мои доходы кое-кого не на шутку беспокоят. У меня и еще кое-что припасено, но об этом позже, когда познакомимся поближе. А, думаю, придется. Если ты, конечно, не возражаешь. Хотя, не буду скромничать, тебе надо бы только радоваться. Что касается литературных достоинств «Мертвецов», то я на этот счет не обольщаюсь — обычное коммерческое предприятие, которое себя оправдало. Кстати, у тебя тоже получился не «Восточный экспресс». Но свежо, кое-что просто в точку. Иначе зачем бы мне с тобой связываться? Если ты столь же равнодушен к славе, как и я, то вполне можешь огрести за свое творение без всяких хлопот круглую сумму наличными. Конечно, в разумных пределах, но на машину, во всяком случае, хватит. Ведь хочешь колеса?
«Катит лоха», — с внезапной злостью подумал я.
— Нет, Валерий Евгеньевич, так у нас вопрос не стоял.
— Шучу, шучу. Но ты молодец! Дело в том, что я всегда говорю и действую в открытую. Особенно когда дело серьезное. Так вот, я еще не закончил. Речь не о том. Литературная обработка, конечно, литературной обработкой, но я хочу, чтобы ты знал вот что. Будь твое творение и в десять раз интереснее, будь оно хоть истинным шедевром, все равно годы уйдут, пока тебе удастся его опубликовать. Придется ждать и бороться, а потом окажется, что все это вчерашний день. А тем временем кто-нибудь напечатает нечто подобное…
Последние слова Глуздов произнес со странной интонацией, как бы с легкой угрозой. Потом добавил, открыто улыбнувшись:
— Ты не думай, я от таких вещей далек. Но мало ли… Много народу читало повесть?
— Читали. Не много, но…