Словом, мы предпочли сидеть и не трепыхаться. Через неделю приговор был утвержден, и первым же этапом меня отправили отбывать условное наказание в дивное местечко — на кирпичный завод. Все ломали головы, чем руководствовались вершители наших судеб, определившие обоих Русиных в соседний Новомосковск. Все, кроме меня, помнившего свою беседу с опером, в которой к обстоятельному изложению всего услышанного в камере, я присовокупил крохотную просьбочку — не отправлять меня, твердо вставшего на путь исправления, в одно место с хулиганами Русиными.
Не знаю, как уж там приходилось «на химии», но кирпичный завод — вполне подходящее место для перевоспитания грешных душ. Адская жара, пыль, грязь, гнуснейший бардак на производстве не оставляли сил для иных желаний, кроме одного — после работы замертво рухнуть в постель. Пили многие, поначалу и я, хотя и без того уплывал, едва коснувшись головой подушки. Да и похмелье мучило. Откуда брались кретины, работавшие здесь добровольно, без приговора, ума не приложу. Правда, «вольняги», выполняя ту же работу, получали вдвое большую зарплату.
Ну, да не на заработки же я сюда приехал. Из маминых слов после суда я понял, что она будет искать ход к моему новому начальнику, чтобы купить мне досрочную свободу. Так и вышло. Немногим больше года провел я в общей сложности не на свободе за попытку вернуть свои денежки путем, несколько отличающимся от общепринятого. А тем временем в «Био», как я слышал, закрутилась долгая канитель с финотделом, БХСС и прочими контролирующими организациями. Я же, не спеша, по часу-другому после работы, приводил в порядок свою рукопись. Матери отдали ее еще на суде. Честно говоря, то, что получилось, нравилось мне куда больше писаний именитых мастеров жанра. Им не хватало главного — ощущения решетки изнутри. А значит и многие мелкие, но необыкновенно важные детали психологии героев ускользали от них. Не тот был и колорит. Ясно — сколько раз в аннотациях я читал: «…Автор — в прошлом майор линейной милиции… Долгие годы трудился в прокуратуре…», но никогда — «Вор-рецидивист с огромным стажем захватывающе повествует о своей нелегкой и интересной работе». Мне, конечно, повезло с Филей. Да и на ближайшие пять лет я застрахован от каких-либо претензий с его стороны.
Мои соседи по бараку-общежитию после одеколонного или, в торжественных случаях, плодово-ягодного возлияния, лениво интересовались, что я там мараю. Но после того, как я передал авторитетам «химии» просьбу Крикова оказать содействие и создать благоприятную обстановку для разработки «одного сложного плана», меня окружило уютное безвоздушное пространство.