Величественные храмы из красного, серого и желтого гранита, в окружении пышных
зеленых садов, надменно взирали на окружающий мир. Но, надменнее, выше и больше
всех был дворец Императора Санахта. Расположенный на высоком холме, окруженный
несокрушимой стеной из черного базальта, на которой гордо реяли красно-белые
вымпелы, он розовой громадой господствовал над городом. А с самой высшей точки
дворца, предупреждая, что Император находится под покровительством Богов, на фоне
синего неба, на проплывающие корабли, грозно смотрело золотое изваяние орла Уреса.
Сам Геон был усеян лодками и судами всевозможных расцветок и размеров. Маленькие, юркие лодки рыбаков, выкрашенные в неприхотливый черный цвет, суетились возле
берегов. Деловито и целеустремленно плыли торговые суда, практично окрашенные
коричневой краской. Огромные, прогулочные галеры знати, выглядевшие драгоценными
камнями всевозможных расцветок на зеленом бархате воды, величаво двигались по
фарватеру реки.
Течение и попутный ветер плавно вынесли корабль Яра за пределы столицы и сразу же, перед путешественниками предстала совершенно другая картина. По левому и правому
борту раскинулись старательно обработанные поля, с частыми вкраплениями финиковых
рощ. Водяные колеса неустанно вращались, поднимая воду Геона вверх, к желобам, по
которым она разбегалась в тщательно вырытые оросительные каналы. Но все это
великолепие жизни раскинулось не больше чем на десять тысяч имперских локтей от
реки. Дальше, до самого горизонта, простирались мертвые, багряные пески великой и
жестокой пустыни Ха…
Второй Отец, как только корабль вышел за пределы города, приказал капитану, чтобы тот
на всех работах использовал наемников. Начиная от драинья палубы, заканчивая
установкой паруса и управлением судном. При этом посоветовал никого не жалеть, чем
капитан, радостно оскалившись, не преминул воспользоваться. Наемники у него с этого
момента не сидели без дела ни мгновенья. Они постоянно что-то мыли, скребли, вязали
узлы, чинили парус, стояли у рулевых весел. Любая их робкая попытка хоть как-то
возмутиться, мол, они воины, а не матросы, наталкивалась на капитанский рык, за
которым маячила недоуменно поднятая бровь Яра. От этой поднятой брови все слова
наемников немедленно застревали в горле, головы безнадежно опускались, а руки сами
торопливо хватали швабру.
Так, в трудах и заботах незаметно прошли семь дней. На восьмое утро берега Геона резко
разошлись в стороны, пахнуло соленым ветром, вода приобрела лазоревый оттенок и
первая, широкая волна моря мягко ударила в нос корабля.