— И заметь, — добродушно усмехнулся Гена, — я не пытаюсь выяснять, что ты там опять нехорошее задумал.
— Почто сразу о плохом думаешь? — вяло возразил я.
— Будто не знаю, по какой надобности Степку используешь.
— Да?
— Когда прямо открутить кому-то голову почему-то нельзя, его посылаешь. Все обставит тихо, вроде бы случайно человечек споткнулся.
— Так спокойно говоришь?
— Ну Степан не Зосима. Его науки не привлекают и по колокольчику являться не станет.
— Кровь тоже не возбуждает.
— Это да. Убивает, будто работу делает. Без души. Странный вышел. Мать его дикая была. Не в вашем просвещенном смысле. Какая там природа, если всю жизнь в городе прожила, и неплохо, надо сказать. Родители не из бедных. Муж старый и особо не докучал.
Это он, похоже, в чужой гарем заглядывал. Ну, я как-то не удивлен. Оно же еще интереснее башкой рискнуть.
— В обычное время веселая, жизнерадостная. А чуть не по нраву, взрывается совсем не по-восточному. Огонь-баба: вскочит и с кулаками кидается. Все равно что мышь на слона, а туда же. За свой нрав вечно и страдала.
И сыну зачем-то про родного отца сказала. Может, не знал бы, и по-иному его судьба сложилась бы.
— Любил я ее, — сказал Гена после продолжительного молчания, давя окурок. — Не захотела уйти в Россию.
— А… — Я хотел спросить про жену. Особой страсти я так и не увидел. Жили нормально, без особых скандалов и шума. Пару раз Гена срывался, так на то причины веские имелись.
— То другое, — сразу перебил он. — Когда я ее увидел, будто в сердце кольнуло, так на мою мать похожа.
— Ты же говорил, лица не помнишь.
— Сам не понимаю. — Он покрутил головой, будто воротник тесный. — Может, свыше подсказали. Сначала просто жалел, а потом…
— Ну худо не было, и сыны твои добрые казаки.
При Оренбургском войске числятся, парочка в немалых чинах. Видать, гены от отца неплохие передались. Сами выслужились, без протекции.
— И девки подходящие, — согласился он. — А Степан другой, небось сам знаешь. Может, потому, что у матери туркмены в роду. Не способен сидеть на месте и приказам подчиняться.
Когда надо — очень даже. А что не делится подробностями с посторонними, даже с Геннадием, дополнительный плюс.
— Шило в заднице — будто болезнь. Не может долго сидеть на месте.
А это верно подмечено. Учителей под ниндзю мне было взять негде, и учили его всему понемногу. Драться, стрелять и с холодным оружием Степан обращаться умел. Зарезать тоже завсегда с удовольствием. Но на самом деле в основном мозгой работает и других посылает подвиги совершать, а сам в сторонке наблюдает. Грудью на стволы не ходит и при опасности бесшумно исчезает. Полезное свойство для разведчика.