— Но там же нет… — Она осеклась и задумалась.
Еще как есть. Описание нравов дворянства я брал из хорошо знакомых по судебным делам. Гаремы из крепостных девок, пытки, отрывание детей от родителей, продажа на шахты, забривание в рекруты с отпеванием, как по мертвому, — это все не выдумки. Как и убитые деревенскими всей семьей помещики, причем заодно с дворовыми, чтобы свидетелей не осталось. Крестьяне в этом отношении оказались ничем не лучше своих мучителей. И это не литература, а нормальная, обычная, привычная жизнь. Не зря сначала хотел писать про Стеньку Разина, оттого и имя такое у персонажа. Отказался от первоначального намерения. Все же давно было, и детали могли оказаться иными, в том числе законы и правила. Сознательно перенес в более поздние времена.
— Я когда закончил, сам испугался. Понятно, не стали бы меня в кандалы забивать да по этапу. Но и хвалить бы никто не стал. Сам не ожидал, что такой ненавистью плеснет. Нельзя это печатать, — развел руками я. — Пасквиль бы приняли, а такое… Правда глаза колет. И что однажды может снова взорваться, как при Разине, никому думать не хочется.
А я еще и поминал его «подвиги» в рукописи неоднократно, и песню про персидскую утопленницу привел целиком. Она и так ходит, разнесли ее казаки по Дону и дальше, но не буди лихо, пока тихо.
— Но ведь сейчас этого нет… такого… скотства.
— Я с самой коронации государыни пытался если не пресечь, так смягчить. Отсюда Кодекс христианина и многое другое. А добился… где это?.. — Я покопался в ящике среди документов. — Ага! На вот, читай, — предложил, протянув Софье лист.
Простенькая сводка за три месяца по западным губерниям. И для полного понимания ситуации по каждому случаю приговор местного суда. Эконом имения избил двух больных крестьян, не вышедших на работы. Один от побоев скончался. Месяц ареста и наложенное ксендзом церковное покаяние.
Другое имение: после избиения экономом у крестьянки произошел выкидыш. Обвиняемый освобожден.
Помещик принуждал крестьян к работе в воскресные и праздничные дни. Дело вообще не рассматривалось судом.
По обвинению в чрезмерно суровом наказании соседских (даже не своих!) крестьян, один из которых повесился, шляхтич был «временно» посажен под домашний арест.
Землевладелец до смерти забил одного из своих крепостных. Два месяца ареста.
Помещица забила до смерти одну из своих служанок. Судом принято решение: «На то воля Божья».
Служанка повесилась после порки, устроенной помещицей. Истязательница оправдана.
Избита беременная, случился выкидыш. Сделано замечание, что впредь наказание будет назначено в соответствии с законом.