– Может, он просто не мог отличить одну от другой?
– Может, и так. В этом смысле они его не интересовали. Но они должны были хорошо выглядеть в блестках – в очень малом количестве блесток. На тот момент мисс Тификацией была Катрина У, рысьеглазая метиска-азиатка из Пало-Альто. Я мысленно называл ее «Катрина Ух!» и пытался с ней подружиться – работница фастфуда Винетта открыла мне целый мир новых возможностей, и я был беспечен и отважен. Но мисс Тификация Ух меня к себе не подпускала. Каждую пятницу и субботу я держал ее в объятьях, засовывая в ящики и шкафы для распиливаний и исчезновений или выкладывая на стол для левитации. Иногда я осмеливался что-нибудь ей пожать и склабился при этом так, что она просто обязана была растаять – но она только, не переставая улыбаться, шипела: «А ну прекрати сейчас же!»
– Ты хорошо шипишь. Может, все ее жизненные флюиды уходили на распиливание пополам?
– А вот и нет. О ее флюидах заботился один из акробатов-канатоходцев. В будни, когда она не работала на мага, этот акробат учил ее танцам на трапеции; они вдвоем готовили номер со стриптизом на канате. У мисс Ух было два костюма для этого номера: птичий и змеиный. Для змеиного номера у нее еще была живая змея, что-то вроде питона, но очень тормозная, словно ей удалили мозг. Питона звали Март: по словам мисс Ух, март – месяц надежды, а ее питон всегда смотрел в будущее с надеждой.
Она, кажется, была привязана к этой твари: иногда выступала перед публикой, накрутив его себе на шею, чтобы он на ней извивался. Я подружился с Мартом, ловил для него мышей. Я надеялся, что перепуганные мыши проложат мне путь к сердцу мисс Ух, но не тут-то было.
– Почему всех так тянет на женщин-змей? – недоумевает Тоби. – И на женщин-птиц тоже.
– Нам нравится думать, что под всеми этими рюшечками прячется животное начало, – объясняет Зеб.
– В смысле – что женщины глупые? Или не совсем люди?
– Помилуй. Я имею в виду – что-то дикое, неконтролируемое, но в хорошем смысле этого слова. Женщина в чешуе и перьях чудовищно привлекательна. В ней есть некое иное измерение, как у богини. Это риск. Отчаянная крайность.
– Ладно, уговорил. И что было дальше?
– Дальше было то, что Катрина Ух и ее канатоходец в один прекрасный день смылись. И питон по имени Март исчез вместе с ними. Тогда меня это задело – не исчезновение змеи, а исчезновение мисс Ух. Ибо я был ранен стрелой Купидона, и рана моя загноилась. Признаюсь, я чах.
– Я как-то не представляю тебя чахнущим.
– Тем не менее. Я был как болячка в жопе. Правда, этого никто не замечал, так что я был болячкой в жопе в основном у себя самого. Потом прошли слухи, что Катрина и канатоходец направились на восток, намереваясь там разбогатеть. Через пару лет я узнал, что они использовали птичье-змеиный мотив и открыли люксовое заведение для джентльменов под названием «Хвост-чешуя». Начали с малого, потом стали франшизой. Это было еще до того, как торговлю сексом подмяли под себя крупные корпорации.