Она безмятежно поплыла прочь – туда, где играли в крокет. У нее была невероятная осанка: Зеб заподозрил, что она всю жизнь занимается йогой. При виде такой осанки он чувствовал себя положительно расхлябанным.
Ему страшно хотелось выйти в Сеть, пробраться зигзагами в чат «Вымирафона» и спросить Адама об этой женщине. Но он знал, что нельзя. Чем меньше говорится онлайн, тем лучше, даже если тебе кажется, что разговор происходит в защищенном пространстве. Сеть она и есть сеть – она полна дыр и существует для того, чтобы тебя уловить. Такой она и осталась, несмотря на все заявленные новейшие улучшения, непроницаемые алгоритмы, пароли и распознавание отпечатков пальцев.
А чего еще ожидать? Если крепостным-кодерам вроде него дают ключи от систем безопасности, в этих системах, конечно же, начнут обнаруживаться утечки. Платили наемным работникам мало, так что искушение взломать, проникнуть, разнюхать и продать за большие деньги было велико. Но и наказания становились все более жесткими, так что устанавливалось своего рода равновесие. Мастерство сетевых воров постоянно росло – Зеб знал это еще по работе в Рио. Теперь уже мало кто занимался хакерством просто ради забавы, или даже для того, чтобы выразить протест, как в «золотом веке», о котором ностальгически брюзжали пожилые дядечки в ретромасках анонимов, тусующиеся в темных, заросших паутиной, забытых углах Сети.
Да и что теперь толку от выражения протеста? Корпорации уже начали создавать собственные службы безопасности и захватывать контроль над вооружением: каждый месяц выходил какой-нибудь новый закон, регулирующий владение оружием, якобы в интересах общества. Эпоха прежней политики, с уличными демонстрациями, кончилась. С единичной мишенью вроде преподобного можно было сквитаться по-тихому, но любое общественное действо с участием толп, размахиванием флагами и битьем витрин кончилось бы залпом по ногам демонстрантов. Это доходило до населения все отчетливей.
Зеб доел мороженое и увернулся от Марджори – она звала его поиграть в крокет и сделала большие обиженные глаза, когда он сказал, что чувствует себя неловко с деревянными шарами. Он как бы случайно подошел туда, где все еще сидел Гленн, глядя на шахматную доску. Гленн заново расставил фигуры и играл с самим собой.
– Кто выиграл? – спросил Зеб.
– Я чуть не выиграл, – ответил Гленн. – Но она использовала атаку Гроба. Поймала меня врасплох.
– Что она вообще делает? Заведует чем-нибудь?
Гленн ухмыльнулся. Ему приятно было знать что-то, чего не знает Зеб.
– Грибами. Грибками. Плесенью. Сыграем?