Они обогнули мыс, и перед ними раскинулся просторный песчаный пляж, окруженный скалами с одной стороны, а с другой – омываемый морем. Слышался тихий плеск волн. Лунный свет играл на поверхности воды. Здесь было еще холоднее, и пахло солью. Запрокинув голову, Фрея с наслаждением вдохнула влажный морской воздух.
Значит, он собирается остаться. Собирается возложить на себя обязанности главы семьи. Собирается жить в этом доме. Без нее…
– Может быть, увидимся в Лондоне следующей весной, – заметила она. – Морган впервые вывезут в свет.
– Я хочу станцевать с тобой на первом балу первый вальс, – заметил Джошуа. – Мы ведь всего раз танцевали вальс, Фри, да и то не до конца: отправились искать распорядителя бала, чтобы он объявил о нашей помолвке.
Они пошли дальше по пляжу.
– Значит, первый вальс за тобой, – сказала она. Некоторое время они шли молча, не касаясь друг друга:
Фрея держала руки под плащом, Джошуа сцепил их за спиной.
– Прилив уже наступает, – заметил он, – но у нас еще полным-полно времени, прежде чем он отрежет нас от долины.
– Как ты думаешь, он покончил жизнь самоубийством? – спросила Фрея.
– Кто, Алберт? – Несколько секунд Джошуа молчал. – Он, должно быть, понял, что ему грозят большие неприятности, хотя знал, что мать его обожает, а отец находится у нее под каблуком. Впрочем, он не производил впечатления человека, способного покончить с собой. Но кто знает? Частити предъявила ему ультиматум. И я тоже. Я пригрозил ему, что если к завтрашней ночи он все еше будет находиться в радиусе десяти миль от Пенхоллоу, я убью его собственными руками. Вряд ли я на это решился бы, однако нервы ему попортил бы изрядно. И он это понимал. Мне кажется, он утонул. Наверное, от холода ноги свело судорогой, и он пошел ко дну. Он был мерзким, неприятным, злым и наверняка занимался контрабандой. Однако хватит об этом. Пора забыть.
Он остановился и взглянул на море. Фрея стояла рядом, ощущая себя крохотной частичкой необъятной Вселенной.
– Фрея, что ты собираешься делать дальше? – наконец спросил Джошуа.
Фрея насторожилась. Уже одно то, что он назвал ее «Фрея», а не «Фри» или «дорогуша», показалось странным.
– Что бы я ни стала делать, Джош, это уже будет без тебя. Мы не договаривались, что ты предложишь мне руку и сердце. Так что ты мне ничего не должен.
– А что, если мои чувства не имеют ничего общего с обязательствами? – тихо спросил он.
У Фреи перехватило дыхание, и она с ужасом поняла, что еще одно его слово, и она даст волю слезам, выставив себя на посмешище. Да как он смеет! Ей ничего от него не нужно! Резко отвернувшись, она взглянула на утесы, освещенные лунным светом. Снизу они не казались такими уж зловещими.