Джошуа и не думал состязаться с Фреей, кто быстрее доберется до вершины скалы. Он старался держаться к ней как можно ближе и сзади – если она вдруг сорвется, поймать ее. Однако Фрее об этом Джошуа не сказал ни слова. Еще, чего доброго, разозлится. А когда она остановилась на минуту отдохнуть, Джошуа тоже остановился, дожидаясь, когда она продолжит движение.
Он знал, что как только они доберутся до вершины, оба упадут замертво. Ноги будут дрожать мелкой дрожью, и пройдет не одна минута, прежде чем они снова смогут двигаться. А еще они будут лежать распластавшись на благословенно плоской земле, прильнув к ней всем телом, словно опасаясь, что в любую минуту могут соскользнуть вниз. И будут клясться, как клялся он всякий раз, когда мальчишкой отваживался на подобные безрассудства, что никогда больше не станет так глупо себя вести.
Последние несколько ярдов оказались самыми трудными. Голые камни кое-где сменились покрытыми землей и травой, некоторые шатались, и если не рассмотреть, поставить на такой камень ногу, наверняка полетишь вниз. Джошуа вспомнил, как, впервые поднимаясь на вершину утеса, прильнул всем телом к скале и стоял так не меньше получаса, пока невероятным усилием воли не заставил себя двигаться дальше.
Фрея же ни разу не совершила такой ошибки: не приникала к скале надолго. Не дай Бог, чтобы она это сделала. Наконец он взобрался на вершину – она представляла собой ту самую впадину, в которой они сидели несколько дней назад, – и упал рядом с Фреей лицом в траву.
Через какие-то пять минут Фрея расхохоталась.
Неожиданно для себя Джошуа последовал ее примеру.
Они лежали рядышком, прильнув к земле, словно боясь, что какая-то неведомая сила оторвет их от нее, и тряслись от смеха.
– И все-таки я выиграла, – заявила Фрея, и Джошуа снова зашелся в хохоте, словно она сказала что-то необыкновенно смешное.
– Наверное, ты боишься высоты? – спросил он, немного отдышавшись.
– Всегда боялась, – призналась Фрея. И они снова расхохотались.
Затем он повернулся на бок и взглянул на нее, а она повернулась к нему лицом.
– Тебе не холодно? – спросил он.
– Холодно? – Она удивленно вскинула брови.
В следующую минуту они бросились друг к другу, крепко обхватили друг друга руками и ногами, прильнули губами, целуя друг друга с таким исступлением, словно, бросив вызов самой смерти, победили ее.
А потом они занимались любовью с таким наслаждением, с такой страстью и с такой любовью, словно делали это в последний раз.
– Деточка моя, милая, сладкая, – шептал ей на ухо Джошуа, едва оторвался от ее губ изобрел способность говорить.