Олька выскочила вперед:
– Ребята, не надо так… Так не надо… Вы же пораните друг друга. Смотри, Женя, у тебя шпага обломанная, острая… – она волновалась и торопилась помешать этому новому поединку.
Монмартик слегка обнял ее за плечи и отвел к девчонкам, наклонившись к ней и тихо успокаивая:
– Ничего, Олечка, мы осторожненько, чтобы шкурку не попортить.
– Прекратите, или я уйду! – приказала Маша, но так и не смогла сдвинуться с места.
Когда они рванулись навстречу, Маше в первый миг показалось, что сейчас Гарик и Женька убьют друг друга, и ей стало не просто страшно – она оцепенела. Но в то же время она поймала себя на мысли, что испугалась только за Женю. «Ну и что ж, – оправдывалась она сама перед собой. – Это естественно». Гарик казался ей непробиваемым, а Женя в одном пушисто-голубом шерстяном свитере выглядел таким беззащитным перед длинной вседостающей Гариковой рапирой. Маша уже кляла и ругала себя, что допустила этот глупый, дурацкий турнир, и уже не могла понять, что не позволило ей сейчас остановить, запретить это безумие. Но, следя, как неуловимыми движениями обломанный клинок отбрасывает рапиру и та бессмысленно вонзается в воздух, Маша замирала и боялась не только крикнуть – пошевелиться, вздохнуть.
Женька то ли устал, то ли… потерял вдохновение. Он тяжело дышал, его движения утратили прежнюю гибкость и легкость. Но он, перестав осторожничать, упрямо шел вперед, тесня соперника, прижимая его к крыльцу, а Гарик, агрессивно обороняясь, старался удержать противника на максимальном расстоянии. Гарик, на самом деле, бился здорово и, бесспорно, был сейчас по-своему прекрасен: сосредоточенный, всецело поглощенный схваткой, без рисовки и без деланного супергеройства. Маша невольно засмотрелась на него… Монмартик неожиданно обернулся, и она поймала на себе его вопрошающий взгляд. Дрогнувшая бровь выдала его удивление, если не обиду. Возможно, это Маше лишь померещилось, но она ощутила свою невольную вину. Женька задержал на ней взгляд всего на пару мгновений и чуть не пропустил выпад Гари-ка, едва успев в последний момент отскочить в сторону. Теперь Маша могла видеть и его лицо, и оно показалось ей каким-то осунувшимся и, на удивление, безразличным.
А Вадик пока комментировал:
– Но Гарри был спокойн и молчалив,
молчалив.
Он знал, что ему Мэри изменила.
Он молча защищался у перил,
у перил…
Маша вспомнила, чем заканчивается песня, и нехороший холодок пробежал по коже, и она поспешила сама негромко завершить куплет:
– …А Мэри его вовсе не любила.
Трудно сказать, слышал ли Гарик ее слова, но в следующий момент он рванулся вперед в отчаянном броске, но, споткнувшись о корень, едва не упал. Казалось, еще один, последний выпад… Но вместо этого Женька остановился, давая противнику возможность оправиться, и отошел под яблоню, почти прислонясь к стволу спиной.