, наверное, в саду с ребятами в футбол гоняет».
– Надя! Ребята! Остановитесь! Вы слишком увлеклись.
Но Наташкин призыв остался неуслышанным. Никто не собирался уступать.
Монмартик решительно приблизился к месту схватки:
– Надюша!
Гаврош, только что до дыры прокусившая Громиле куртку, теперь резко и также агрессивно повернула лицо в Женькину сторону, и в следующее мгновение Монмартик звонко чмокнул ее в приоткрытые, ничего подобного не ожидавшие губы. Реакция последовала мгновенно: Гаврош выпустила рапиру и хлопнула Монмартика по щеке. Она стояла растерянная, испуганно глядя на Женьку, а тот вдруг заразительно рассмеялся. Надя оглянулась на веселящихся вокруг ребят, провела ладонью по Женькиной щеке и невнятно пробормотала:
– Извини. Не больно?..
Потом она развернулась и, загадочно улыбаясь чему-то своему, пошла к девчонкам, потирая запястья. Затем остановилась, обернулась к Громиле, передающему освобожденную рапиру Гарику, и постучала пальцем по лбу:
– Железный дровосек.
Смеялись все, кроме Маши. Лицо ее превратилось в окаменевшую маску, и Женька, оглянувшись, поймал на себе ее мрачный, застывший взгляд. Он сделал попытку улыбнуться, извиняясь за свою выходку, но не встретил ответной реакции. Маша бы никогда не поверила, что Надя оказалась случайно в этой роли. Монмартик направился было к ней, но Маша демонстративно отвернулась. Ей недоставало сейчас только объяснений.
Когда Гаврош подошла, Маша увидела начинающие уже проступать бордово-фиолетовые синяки на ее узеньких, совсем не мальчишечьих запястьях. Маша достала носовой платок и, окунув его в леденящую прозрачность дождевой собранной в чане воды, протянула Наде. Та посмотрела с удивлением и зло огрызнулась:
– Да отстаньте вы все от меня. Телячьи нежности, – и отстранилась, засовывая руки поглубже в карманы. Но в ее резком голосе Маше послышались слезы, которых не было на глазах.
– Монмартик, ты будешь драться?
Женька с трудом оторвался от каких-то своих мыслей, посмотрел на обратившегося к нему Гарика и машинально вытащил из земли рапиру. Маша заметила, что он дрожит, продуваемый в своем тонком свитере неприветливым ноябрьским ветром, – и лицо его уже не светится вдохновенно изнутри и выглядит устало и рассредоточенно. Он ощупал правый локоть и вышел на позицию перед Гариком.
– Все! Турнир окончен, – Маша подняла вверх руку, показывая, что останавливает состязания.
– Ну, нет. Он сейчас только по-настоящему начинается, – и Гарик отбросил в сторону телогрейку вместе с фехтовальной маской. – Мы будем драться на равных.
Олька выскочила вперед: