В зал, спустившись по лестнице, ворвалась миссис Холмс. Ее лицо раскраснелось. За ней по пятам скорым шагом шел мистер Холмс, что-то тихо, но настойчиво твердя ей на ухо. Удивленные девочки развернулись на стульях и смотрели на них. Леона и Кэтрин остановились как вкопанные. Мы никогда не видели, чтобы мистер и миссис Холмс обменялись хоть одним резким словом. А выяснение отношений на людях – это было нечто неслыханное! Все одновременно принялись перешептываться. Гул голосов был настоящей пыткой для моей головы. Я закрыла глаза и зажала ладонями уши.
– Теа? – Кто-то коснулся моего плеча. Я открыла глаза. Доуси с ее мечущимся глазом. – Ты в порядке? – прошептала она.
Через плечо Доуси я увидела входящих в Замок Сисси и Эву. Все взоры устремились на них. Перешептывание стихло. Я увидела, что Сисси это заметила. Она обвела зал взглядом и прижала ладонь к горлу. Я повторила ее жест. Впервые я видела Сисси такой испуганной. Хенни, наклонившись к Джетти, что-то ей прошептала. Эта Хенни была весьма предсказуемой. Я вдруг поняла, что ненавижу в ней именно это качество. Разумеется, у нее был самодовольный вид. Она была настолько недалекой, что выглядеть иначе просто не могла.
Миссис Холмс, стоя в другом конце зала, повысила голос, и все стали смотреть в ее сторону.
– Теа, – обеспокоенно заговорила Доуси, – тебе лучше уйти. Уходи! – требовательным тоном сказала она и попыталась поднять меня на ноги.
Время как будто замедлилось, как будто отсчитывалось по другим часам. Миссис Холмс смотрела на мистера Холмса, который пробирался между столами, уже уставленными блюдами с толстыми ломтями жареного бекона и мисками с овсянкой. Он кого-то искал, быстро осматривая девочек за каждым столом, которые одна за другой отводили глаза в сторону. Он остановился у моего стола, и Мэри Эбботт ткнула пальцем за его спину. Посмотрев в том направлении, мистер Холмс увидел меня.
В зале воцарилась гробовая тишина. Он наклонил голову в сторону двери, как будто мы были одни, снова в его кабинете, в окружении книг. «Ты их все прочитал?» – спросила я. «Большую часть, – ответил он и засмеялся. – Я старый. У меня было много времени на чтение». Я улыбнулась, потому что он был очень молод, и мы оба это знали. Потом я приняла протянутую мне руку и позволила ему поднять меня с дивана.
И сейчас, в столовой, где я съела сотни обедов, мистер Холмс по-прежнему казался мне очень молодым, если понимать под молодостью нетронутость жизнью. Он не был нетронутым. Мне это было известно лучше, чем кому бы-то ни было. Но в его глазах не было загнанности и усталости. Он казался бессмертным.