– Как ты понимаешь, мне придется объявить об этом во всеуслышание. Твой отъезд должен послужить уроком для других.
– Я знаю, – тихо сказала я.
Миссис Холмс заговорила снова, уже мягче. Мне пришлось напрягать слух, чтобы расслышать ее слова.
– А ты знаешь, почему твоя мама дружила с кем-то вроде меня? Мы ведь не вращались в одних и тех же кругах, отнюдь. Пока ты не приехала сюда, ты вообще ничего обо мне не слышала… – Она замолкла, но потом тряхнула головой, встрепенулась и продолжила: – Твоя мама была очень легкомысленной девочкой, когда училась в школе мисс Пети. Почти такой же, как ты, Теа. Я была любимицей мисс Пети. Твоей маме предоставили выбор: с позором уехать из школы или сблизиться со мной. Твоя мама была умной девушкой. Она подчинилась. Но мне хочется думать, что мы были подругами. Мне хочется думать, что со временем она полюбила меня так же, как я любила ее.
Она не знала обо мне и мистере Холмсе. Теперь я была в этом уверена.
– Моя мама была легкомысленной?
– О! – произнесла миссис Холмс. – Еще какой легкомысленной.
К ней вернулась ее задумчивость.
В столовой все еще накрывали столы. Доуси с любопытством посмотрела на меня, и я ей улыбнулась. Мне хотелось быть доброй хоть к кому-то. Эмми нигде не было видно. Я села на скамью в стороне от всех. Запах жарящегося бекона был таким едким, что меня затошнило. В зал входили все новые девочки с заспанными глазами. Они даже не смотрели в мою сторону. Как ни странно, я испытала что-то вроде разочарования. Я больше ни для кого не имела здесь ни малейшего значения. Я взглянула на часы. В это невозможно было поверить, но я провела в кабинете миссис Холмс всего десять минут.
Что в этот момент делали мистер и миссис Холмс? Возможно, выясняли, кто виноват в том, что одна из их девочек (две девочки, если считать Сисси) отбилась от рук. А может быть, мистер Холмс урезонивал жену, прижимал ее к своей груди и говорил ей, что все, связанное с этим странным происшествием, с этой историей с Теой Атвелл из Флориды, уляжется и постепенно забудется.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть всего этого движения в столовой, и опустила голову, уткнувшись лицом в ладони. Тупая боль сверлила затылок.
Я разрушила одну семью и чуть было не разрушила другую. Боль в голове усиливалась. Я не знала, смогу ли подняться, когда войдет Сисси.
Она, разумеется, опаздывала. Я ожидала. Я увидела, как вошла Кэтрин Хейз, болтая с Леоной, что само по себе было странно. Элис Хант при виде этой парочки открыла рот. Я чуть не улыбнулась – я впервые видела такое изумленное выражение лица.