Мама и отец развернулись, чтобы идти к машине. Они полагали, что я просто пойду за ними. Мама обернулась первой, затем отец. Я ожидала, что они хоть что-то скажут.
– Нам пора, – произнес отец. – Пойдем.
Он протянул мне руку. В глазах матери читалось отчаяние.
Я перевела взгляд на поезд, а потом снова на них.
– Да, – сказала я, – поехали домой.
Но я не сдвинулась с места. Я оговорилась. Мы не могли поехать домой. Я оглянулась и увидела, что мой поезд покидает станцию, а другой гигантский механизм готовится занять его место. Я поняла, что будут и другие поезда, улыбнулась отцу и позволила взять себя за руку. Много месяцев назад я не хотела выпускать его руку, а теперь с трудом заставила себя к ней прикоснуться. От нас всех потребовалось мужество, и мы демонстрировали его, пока шли к машине, пока молчали, проезжая через Орландо, который показался мне очень оживленным городом. Я так долго не видела ни машин, ни дорог, ни других высоких зданий, помимо Замка!
Отец открыл для меня дверцу и захлопнул ее только когда я устроилась на сиденье. Мы молчали, пока отец выруливал на дорогу. Затем мама поудобнее расположилась на переднем сиденье и повернулась так, что я видела ее хорошенький профиль. И я поняла, что мне не придется прилагать усилия для того, чтобы любить мать и отца. Я и не знала, что это будет так легко. Мое сердце принадлежало им, и я была уверена, что так будет всегда, пока они не умрут. И только тогда я буду по-настоящему свободна, если не считать Сэма. Но что такое одна ниточка по сравнению с тремя?
Я смотрела на мамин профиль. Он был мне так хорошо знаком! Только теперь он стал тоньше. И это произошло из-за меня. Я ждала, чтобы она заговорила.
– Теа, – начала она.
Даже с заднего сиденья я ощущала ее запах. Этот очень хорошо знакомый запах. Я наклонилась вперед.
– Да?
Она развернулась на сиденье и посмотрела на меня. Она закрыла глаза и легонько коснулась лба двумя пальцами. Новый жест.
– Эта головная боль… – прошептала мама. – Она меня не отпускает.
Я хотела что-то сказать, прежде чем она снова заговорит. Я хотела сказать ей, что все это странно, неправдоподобно. Так много всего произошло за этот год, самый насыщенный год моей юной жизни. Теперь я чувствовала себя старой. Я хотела сказать и ей, и отцу тоже, что все эти девочки поначалу казались мне такими странными и что потом они перестали казаться мне странными. И что странными мне теперь кажутся они, мои родители, несмотря на то, что я их люблю, несмотря на то, что я хочу их радовать. Я хотела им сказать: ты даже не можешь представить себе какой-то момент, тебе кажется, что он никогда не наступит, а потом он наступает, но ты, Теа Атвелл из Иматлы, Флорида, остаешься прежней.