Я взяла его и попыталась включить, но экран оставался потухшим.
Я попятилась назад, пока не оказалась напротив огромных окон, в которых был виден бар. Так, у нас были свидетели.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я.
Он отвел взгляд от меня на перекресток, к проезжающим мимо машинам. Так много машин и так много людей, живущих нормальной жизнью, делающих нормальные вещи. Я отчаянно хотела быть одной из них.
— У меня есть воспоминания о тебе, — наконец ответил он. — И я пытаюсь понять, что они означают.
Я нахмурилась:
— Ты говоришь так, как будто не знаешь. Как будто не знаешь что случилось.
— Я и не знаю.
— Как это возможно?
Как только вопрос сорвался с моих губ, я немедленно захотела взять свои слова обратно и засунуть их поглубже внутрь. Какой глупый вопрос для того, кто точно знает ответ.
— Амнезия, — ответил он.
— Извини, я... — я опустила взгляд и мои щеки покраснели. — Это должно быть очевидно.
— Как это произошло? Амнезия.
Он сжал челюсти:
— Это длинная история.
— Так ты здесь не для того, — я сглотнула комок в горле, — чтобы убить меня?
Резкие черты его лица смягчились и он сделал еще один шаг.
— Я спас тебя тогда, верно?
Я кивнула.
— Зачем мне возвращаться шесть лет спустя, чтобы убить тебя?
— Я не знаю... Я не...
— Я не тот, кем был раньше.
Воздух покинул мои легкие и я развернулась, прижавшись спиной к зданию. Мы действительно об этом говорим?
Никто не должен говорить об этом на тротуаре у ирландского семейного ресторана.
Я обхватила свое лицо ладонями, пытаясь вернуть в свою жизнь хоть какой-то порядок и смысл. Но в ней уже давно не было никакого смысла.
— Мы можем поговорить где-нибудь? — прозвучал вопрос. Он указал на кафе через дорогу и я кивнула. Это как раз то, что мне нужно. Кофеин. Знакомое место. Стул подо мной, который удержит меня в вертикальном положении.
Светофор горел зеленым и нам пришлось ждать на обочине, чтобы пропустить двигающиеся автомобили.
Я сразу ощутила насколько Габриэль высок по сравнению со мной, насколько внушительным и реальным он кажется. Как широки его плечи, обтянутые черной футболкой, как, даже сквозь рукава, выпирают его бицепсы. Как вздуваются вены на его руках со сбитыми костяшками. Как шрамы покрывают правую руку больше левой.
Он пах по другому.
Не так, как в моих воспоминаниях, которые я бережно хранила о нем. Баланс запахов изменился.
Он пах сосновым лесом, чем-то мускусным и, может быть, слегка лавандой. Чем-то растительным. Может, стиральным порошком.
Свет переключился, разрешая нам перейти дорогу, Габриэль держался рядом со мной. Мы не разговаривали.