— Расскажите о любовном треугольнике Маяковского и Бриков, — требовала она. — И почему мы не изучаем «Яму» Куприна?
Да, действительно, почему? Мы же читаем «Преступление и наказание» Достоевского.
После каникул Лена Комкова неожиданно появилась и оказалась недовольна теми оценками, которые учителя ей поставили за полугодие, в том числе и я.
— Ольга Юрьевна, — возмущенно обратилась она ко мне в начале урока. — Почему вы мне поставили тройку?
— А почему ты считаешь, что у тебя должна быть другая оценка? — ответила я вопросом на вопрос.
— У меня должна быть четверка! — категоричным тоном заявила Лена. — Ведь в сентябре и в начале октября у меня были в основном четверки.
— Но были также и тройки, к тому же ты отсутствовала почти два месяца, — возразила я.
— Ну и что? Я болела.
— Лена, но ведь у тебя даже нет справки по болезни, — поразилась я. — Ты не можешь внятно объяснить, где ты была.
— У меня были особые причины, — громко и четко сказала девочка. — Мне необходимо было лечь на дно.
— Я не знаю, о каком дне ты говоришь, но ты не прошла программу первого полугодия. Ты учишься в десятом классе и должна знать, что все пропуски необходимо отработать. Чтобы получить четверку, надо трудиться. Тебе хорошо известно, что просто так я оценки не ставлю.
— Вы обязаны были мне поставить оценку в соответствии с теми, которые у меня уже были! — нагло заявила ученица, глядя мне прямо в глаза. — Вы просто плохо знаете свои обязанности.
Класс в тишине внимательно слушал наш разговор, страсти накалялись. Я понимала, что Лена открыто вызывает меня на конфликт. Чтобы все это прекратить, я просто сказала:
— Знаешь, Лена, мне кажется, тебе надо успокоиться.
— Где? В коридоре, что ли? — язвительно спросила она.
— Можно и там, если не возражаешь.
— Мало того что вы незаслуженно поставили мне тройку, так еще и выгоняете за дверь, не желаете слушать правду. Хоть бы извинились за свою ошибку!
— Извиняться перед тобой я не буду, — спокойно ответила я. — Считаю, что объективно поставила тебе оценку.
— Значит, не будете? Последний раз вас спрашиваю, — грозно произнесла Комкова.
— Нет, не буду, — пожала я плечами.
— Тогда я разберусь с вами по-своему! Вы поняли? — обратилась она ко мне.
— Да, поняла, — сказала я.
— Все слышали? — Эти слова уже относились к классу.
Лена встала, вышла из кабинета и так хлопнула дверью, что посыпалась штукатурка.
— Надо же, как страшно напугала, — произнесла я, сделав вид, что ничего особенного не случилось.
В классе стояла мертвая тишина. Затем раздался чей-то голос:
— Ольга Юрьевна, она и вправду с вами разберется!