Разговор за столом не клеился, потому что быстро стало ясно: все ниточки, также известные под названием «допрос с пристрастием», вели к одной теме — о том, что Морган и Дестини вместе жили на маяке.
— Я думал, на маяке только одна спальня, — заметил отец Моргана.
Дестини почесала нос.
— На самом деле там четыре спальни, мистер Джарвис.
Морган прочистил горло:
— Но только одна кровать. Вот почему я очень рад, что ты научила меня делиться, мама.
Отец закашлялся в салфетку, у матери сделалось кислое лицо, а Дестини пнула Моргана под столом.
— Прекрати тыкать в тигра палкой, — прошептала она, а потом обратилась к его отцу: — А если серьезно, мистер Джарвис, почему в доме нет ни одной фотографии Мегги?
Отец поперхнулся кофе, который решил глотнуть, чтобы справиться с кашлем. Дестини поднялась налить ему воды из графина на столе.
— Может, не стоит пить кофе, если вам нездоровится? — спросила она.
— Я прекрасно себя чувствую. Лучше, чем когда бы то ни было. Почему ты думаешь, что…
Мать Моргана громко покашляла, поправила салфетку на коленях, и отец замолчал.
— Мама, пап, — Морган встал и помог подняться Дестини, — нам пора. Спасибо за обед.
Он поднял с пола сумочку Дестини и поставил на стол. Она упала набок, и огромный розовый леденец в виде члена выкатился прямо на середину стола.
Мать завизжала, будто это был не леденец, а крыса.
От смеха отец согнулся пополам, держась за живот. Никогда в жизни Морган не слышал, чтобы Гордон Джарвис так хохотал.
— Что ж, пап, похоже, ты и правда здоров как бык. Спасибо за беседу. Потаскуха вас тоже благодарит.
Морган буквально потащил Дестини к двери, но у самого порога она резко остановилась, дернув его за руку. У него появилось плохое предчувствие — Дестини явно вернулась к своему обычному упрямству.
— Между прочим, миссис Джарвис, — сказала она, обернувшись, — я ведь…
Морган развернул ее к себе и заткнул первым пришедшим на ум способом — поцеловал. И целовал, и целовал, и целовал, пока не почувствовал, что у них обоих закружилась голова. Потом поднял Дестини на руки и понес по тротуару к своему бунтарскому «мустангу». Усадил на пассажирское сиденье, обошел машину и сел за руль.
Он бы сразу уехал, если бы из дома не вышел отец. Его руки были засунуты в карманы. Морган опустил стекло, но отец прошел прямиком к пассажирской двери. Дестини опустила свое стекло и, словно они с отцом всю жизнь были на одной волне, подняла лицо для поцелуя.
Чмокнув ее в щеку, отец проговорил:
— Моему сыну с тобой повезло. Ты мне нравишься.
Затем обошел машину, встал перед дверью Моргана, но, как всегда, не мог подобрать слов.