– Кэб ждет меня? – спросила она.
– Да, миледи. – Дворецкий поклонился и распахнул дверь.
– А кучер знает, куда меня отвезти?
– Да, миледи.
Ева с гордо поднятой головой прошла мимо и, выйдя за дверь, вопреки всякой логике подумала, что полковник мог хотя бы выйти из дома, чтобы попрощаться с ней. И тут она увидела его. Эйдан стоял у дверцы кареты, а кучер сидел на козлах. При ее приближении он открыл дверцу, и она забралась в карету, даже не взглянув на него и не заметив предложенную им руку. Она в нем разочаровалась. Да, разочаровалась. Там, в Рингвуде, он начинал нравиться ей. В же время она чувствовала себя виноватой и униженной. Она усложнила его жизнь, явившись незваной, когда он думал, что освободился от нее навсегда.
Затем полковник сел следом за ней в карету и, закрыв дверцу, расположился рядом с Евой. Сиденье оказалось узким. Он касался своим боком ее плеча и бедра, и вместо голодного гнева ее охватывал жар.
– Если это любезность, полковник Бедвин, – замети Ева, – то она неуместна. Я не нуждаюсь в вашем сопровождении.
– Все равно я еду с вами, мадам. Я помогу вам устроиться в гостинице.
Она отвернулась от него и стала смотреть в окно на |оживленные улицы Лондона, который так очаровал ее всего лишь три недели назад. Неужели это было так недавно? Казалось, с тех пор минуло лет сто, целая жизнь. Никто из них не делал попытки заговорить.
Ева твердо собиралась отослать его обратно в Бедвин-Хаус в этом же экипаже, как только они приедут в гостиницу. Но она оказалась такой большой, а в мощенном булыжником дворе стоял такой шум и гвалт, что Ева просто растерялась. И уже не возражала, когда Эйдан первым вышел из кэба, чтобы взять ее саквояж, а затем помог ей выйти и широким шагом пошел сквозь толпу к двери. Кэб уехал. Видимо, он заплатил кучеру заранее.
Ева осталась стоять у дверей, пока полковник разговаривал с человеком за стойкой. В гостинице было очень многолюдно и шумно. Ева чувствовала себя неуютно, как напуганная деревенская мышь.
– Я снял вам комнату, – возвратившись, сказал полковник. – На третьем этаже, с окнами на улицу. Там будет потише, чем в комнатах окнами во двор.
– Вы за нее заплатили? – спросила она.
– Разумеется.
– Сколько? – Она открыла ридикюль. Наступило молчание.
– Этого не надо, – сказал полковник.
– Напротив. – Она посмотрела на него. – Непременно надо. Благодаря вам я не нищая, не так ли?
Он сжал зубы и выглядел еще мрачнее, чем обычно..
– Я буду удовлетворять потребности моей жены, пока я нахожусь в ее обществе, мадам.
– Входит ли сюда ее потребность в уважительном отношении? – спросила она, щелкнув замком ридикюля и наклоняясь, чтобы взять свой саквояж. Его рука обхватила ее запястье.