Я вступила в прохладную после солнечного двора парадную, краем глаза заметив, что обладательница ситцевого халата проворно поднялась и двинулась за мной. Быстро преодолев два игрушечных лестничных марша по восемь ступеней, мельком удивившись тесноте подъезда, я оказалась перед квартирой под номером пять.
Звонок за тонкой дверью прозвучал неожиданно громко. Послышались шаги, и через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге стояла сухонькая пожилая женщина с приподнятым лицом и закрытыми глазами. Чем-то она отдаленно напоминала знаменитую прорицательницу Вангу.
– Алевтина Юлиановна Смирнова? – спросила я на всякий случай. Женщина молча кивнула. – Я из областного собеса, с кураторской проверкой, могу я с вами поговорить?
– Проходите, – женщина повернулась и, слегка касаясь стены, как бы страхуя себя, пошла в глубь квартиры.
Я прикрыла входную дверь и последовала за ней, оглядываясь. Да, такую квартиру даже малогабаритной назвать можно лишь с натяжкой. Коридорчик метра два с половиной, как-то наискосок расположенная дверь, вероятно, в ванную с туалетом, рядом крошечная кухня. Комната, куда мы вошли, оказалась неожиданно просторной, должно быть из-за небольшого количества мебели: двустворчатый шкаф, диван, небольшой сервант, стол у окна – вот и вся обстановка. Вся мебель старая, годов шестидесятых, диссонансом смотрелся лишь широкодиагональный новый телевизор, гордо стоящий на вполне современной стойке для аппаратуры.
Хозяйка прошла к столу, довольно уверенно опустилась на стул возле балконной двери.
– Проходите, – сказала она, – садитесь к столу, вам же, наверное, что-то записывать надо?
Я села, достала свой большой блокнот, демонстративно пошуршала страницами, обдумывая, с чего начать разговор.
– Алевтина Юлиановна, у вас нет нареканий на работу отдела социального обеспечения?
– Нет, милая, не знаю вашего имени-отчества…
– Валерия Сергеевна, – представилась я.
– Все слава Богу, Валерия Сергеевна. Зина ко мне два раза в неделю заходит. Дай Бог ей здоровья, хорошая женщина… Продукты приносит, лекарства, за квартиру платит. Убирает. За это и за стирку я уже ей отдельно плачу, сама. Да и соседки-подружки меня не забывают, если что срочно понадобится – всегда могу обратиться. Пенсию вот с этой монетизацией увеличили, хотя я и так не нуждаюсь. Так что нечего Бога гневить, все хорошо, никаких жалоб у меня нет.
– А вы давно на инвалидности? – задала я вопрос, не зная, о чем бы еще спросить, как узнать, почему Славина жена посылала ей денежные переводы.
– Уже почти тридцать три годочка. Я на комбинате работала, в лаборатории. Авария случилась, я недалеко от места взрыва оказалась. Ослепла не сразу, около двух лет зрение падало. Тогда же никаких центров Федорова еще не было… Потом уже, это лет двенадцать назад было, меня в Пермском центре офтальмологии обследовали и вынесли приговор – безнадежно…