– Да разберемся мы… – мама понимающе кивнула, и я с облегчением перевел разговор с неудобной темы, – что у нее? Врача вызывали?
– Ангина.
– Температура высокая? – деловито поинтересовался я, вешая куртку на вешалку.
– Тридцать девять с половиной, – пожаловалась мама Люба.
– Ууу… – обеспокоенно вырвалось из меня.
В голове молнией мелькнуло:
«Как бы осложнение на почки не получить», – и мозг без задержки выкинул на язык:
– Тогда антибиотик из цефалоспоринов, аспирин, чем-нибудь десенсибилизирующим прикрыться, например – супрастином, и много-много питья. Сладкий чай с лимоном, морс кисленький – три литра на день. И строгий постельный режим не менее, чем на неделю.
– Как, как? – заинтересовалась она, хватая лежащий рядом с телефоном огрызок карандаша, – дай запишу. Це-фа что?
– Пишите, – уверенно сказал я и продиктовал по слогам, – це-фа-лек-син, по пятьсот миллиграмм. Берите сразу три упаковки, там по три таблетки в день идет, вам как раз на десять дней приема хватит.
Мама быстро зачирикала на листке.
И тут до меня дошло:
«Мля… Ты бы еще из пятого поколения антибиотик предложил…»
Бумажка опустилась в карман передника.
– Эээ… Ну… А если в аптеке не будет или без рецепта не дают, – замямлил я, примериваясь, как выбраться из ловушки, в которую сам же себя загнал, – то оксациллин или эритромицин. Да, так даже лучше будет!
– Оксациллин врач и прописала, – кивнула мама. – Минут двадцать как ушла.
«Ах, так вот откуда такой знакомый аромат!» – я чуть не хлопнул себя по лбу. – «Ну да, на одном, видимо, участке живем. А это мне крупно повезло, что разошлись. Вот смеху-то было б… Только тут моей с ней клоунады не хватало».
Щеки запылали нездоровым жаром.
– В медицину пойдешь? – заинтересовалась мама Люба моими неожиданными познаниями.
Я поймал себя на том, что сверлю жадным взглядом карман ее передника и смущенно отвел глаза.
– Не уверен… У меня в последнее время математика отлично пошла. Да что там пошла – полетела просто, – начал я закладывать фундамент будущей легенды. – Так что и на точные науки могу пойти. Но время еще есть обдумать.
– Да, до конца этого класса можно еще выбирать, – легко согласилась мама, – ну… Иди к болящей, только не долго. А потом на кухню, чаю попьем.
Я зашел в Томину комнату. Да, серьезно ее пробрало. Обметаны темными полукружьями обессиленно прикрытые глаза, на бледных губах – ломкая корочка, припухлости под углами челюстей… Присел на край кровати и положил руку на сухой пылающий лоб. Как бы не за сорок уже.
– Привет…
Приоткрыла глаза и послала слабую извиняющуюся улыбку.