Избранное (Мэн) - страница 49

и затем повесился, а его брат свихнулся. Она боялась, что нечистая сила в конце концов изведет всю семью. В старом поместье Мэнгуаньтунь ей часто по ночам в шуме ветра слышались какие-то странные заунывные звуки, похожие на крик животного или плач обиженного духа. Ей делалось страшно, потому что она твердо знала, что это кричит «оборотень». Несколько раз ей во сне снился свекор, на которого в жизни она как сноха не смела даже глаз поднять. Теперь он часто стал являться ей. Он представал перед нею вполне здоровый и умиротворенный. Как-то он ей сказал: «Вот я немного покурил опиума, и недуг мой прошел». Его странно дребезжащий голос внушал ей страх. Постепенно образ свекра перестал ее тревожить, но таинственные слова, произнесенные дребезжащим голосом, остались в ее памяти. Они часто звучали в ушах этой решительной женщины с ясной головой. Пробудившись, она продолжала слышать их: «Вот я покурил немного опиума, и мой недуг сразу прошел».

И тогда она прозрела! Предки семьи наверняка обладают волшебной силой, а потому род Ни никогда не пресечется. О, Всевидящее Небо! Значит, спасительная сила таится в опиуме. Посудите сами: если бы отец Ни Вэйдэ курил опиум, разве стал бы он проповедовать какие-то реформы и всякие новшества? Да еще подавать петиции «с общественной повозки», бороться за сохранение «Небом дарованных ног»? Наконец, разве стал бы он искать смерти в петле? Понятно, что жизнь у курильщиков похуже собачьей, но все же они не кончают с собой, остаются целы и невредимы, в худшем случае могут свихнуться. Так и с полоумным братом свекра. Если бы он сызмальства пристрастился к зелью, разве испытал бы он столько страданий, разве стал бы он бесноваться? Навряд ли он отделился бы от всего мира и от родных. Значит, тот, кто курит опиум, действительно испытывает не только успокоение, но и блаженство, поэтому в пристрастии Ни Вэйдэ к зелью следует видеть не только прихоть, но и некую жизненную силу и устойчивость.

Мать Ни Учэна усердно поощряла курение, да и сама не прочь была сделать пару затяжек. И все же себя она контролировала и не позволяла поддаться искусу, потому что после переезда в Тяоцунь она стала единственной опорой разваливавшейся семьи. Она не могла и не имела права впадать в крайность, тем более допустить душевную болезнь. Она не позволяла себе витать в облаках, как делал это ее непутевый муж.

Пристрастие к опиуму настолько завладело душою Ни Вэйдэ, что ему уже не могла угрожать никакая другая злая сила. Этот робкий человек, перед любым и каждым испытывавший страх, сейчас всем был доволен, со всеми соглашался. Кроме доброй затяжки, ничего другого у него в жизни не осталось. В семье рассказывали, что однажды, решив продемонстрировать свою смелость, он заявил, что зарежет курицу. С помощью слуг, старавшихся поддержать его решимость, ему удалось поймать птицу. Он схватил ее за крылья, поднес к шее трепыхавшейся птицы остро наточенный нож. Всего одно легкое движение ножа — и его первый опыт мясника мог бы успешно завершиться. Но в самую последнюю минуту Ни Вэйдэ вдруг проявил слабость. Рука его как-то обмякла, то ли его пронзила жалость к птице, то ли силы оставили его оттого, что перед этим он накурился опиума. Нож упал на землю, а курица вырвалась из рук. Расстроенный, он вернулся в дом, лег на кан и поспешно набил трубку опиумной пастой.