— Может, сначала конверт откроешь? — безразлично спросил я.
Улыбка пропала с ее лица, а брови сложились горестным домиком. Она схватила конверт, ломая ногти, сорвала сургучную печать, прочитала и отшвырнула в отчаянии:
— О нет!
— Мне жаль… да нет, что я несу? Мне совершенно не жаль. Леди Удача — верная девочка. Никаких адюльтеров.
Мэй сгорбилась в кресле и совершенно по-детски разревелась.
Растерянно переводившая взгляд с меня на рыдающую сестричку Элли подошла к записке, подняла ее, разгладила и прочитала.
— Вы знали?! — возмущенно воскликнула она.
Я развел руками, признавая очевидное.
— С самого начала? — спросила она и густо залилась краской.
— Да почти с первых минут. Для того и устроил цирк с раздеванием. Извини, дорогая, ты крестьянок видела? Я даже не про руки сейчас, хотя на них надо смотреть в первую очередь. Я в целом. Обрати внимание как-нибудь, какие следы на человеке оставляет тяжелая работа в полях. А уж как ты доила несчастную козу, даже мне ее жалко стало. Тут бы и слепой догадался.
— Гадкий Элвин! — всхлипнула Мэй. — Все зло в мире от братьев!
— Похоже, Элисон полностью согласна с тобой в этом вопросе.
— Но как ты узнал… — начала Элли.
— Твое родовое имя? — закончил я за нее. — А ты меня не помнишь? Семь лет назад, похороны патера Вимано.
Она покачала головой.
— Мы не были представлены, но ты подошла познакомиться. Даже в двенадцать лет ты не слишком-то уважала правила приличия.
Очевидно, Элли усмотрела в моих словах какой-то намек, потому что покраснела еще гуще и опустила глаза.
— Вспомнила?
Она помотала головой.
— Неудивительно. Тогда мы недолго разговаривали. Надеюсь, в следующий раз ты меня узнаешь.
Элли была вежливой девочкой, поэтому не сказала вслух, что надеется больше никогда не встретить меня, но это желание читалось на ее лице.
Я взглянул на ее дрожащие губы и почувствовал укол совести. Подшучивать над Элли сейчас — все равно, что бить калеку или ребенка. Ни удовольствия, ни интереса, да еще и чувствуешь себя последним мерзавцем.
Когда она часто-часто заморгала, я понял, что еще немного, и окажусь в одной комнате с двумя рыдающими женщинами. Даже с моим талантом портить всем настроение как-то чересчур. Поэтому я потряс сестренку за плечо.
— Чего тебе еще надо, Элвин? — прошипела она.
— Желание.
— А что, ты уже придумал?
— Похоже на то.
Я снова взглянул на Элли. Она из последних сил сдерживала слезы.
К грискам! Почему девчонка должна страдать, если ее дружок — любитель нечестной игры?
— Хоть ты и хотела заставить меня подоить Хейдрун, я не буду отвечать тебе той же монетой, — начал я.