— Так быстро ты не управишься. Я не успел сказать, что у меня есть для тебя еще одно поручение.
Энтони плюхнулся в кресло и строго посмотрел на Джимми.
— Я все время чувствовал — ты что-то скрываешь. Здесь ты и подстроил мне ловушку.
— Ничуть не бывало. Просто нужно сделать кое-что, чтобы выручить из беды одну леди.
— Джеймс! Запомни раз и навсегда — я отказываюсь вмешиваться в твои дикие романы!
— Это не роман. Эту женщину я никогда не видел. Сейчас все расскажу.
— Уж если мне придется выслушать еще одну из твоих идиотских историй, то, пожалуй, придется снова выпить.
Макграт с готовностью соорудил очередную смесь и начал свой рассказ:
— Это было в Уганде. Я спас там жизнь одному старателю…
— Джимми, на твоем месте я написал бы книгу под названием «Жизни, которые я спас». Второе уже спасение за сегодняшний вечер.
— На этот раз ничего особенного я не совершил. Просто вытащил парня из реки. Как большинство старателей, он не умел плавать.
— Постой-ка! Имеет ли это хоть какое-нибудь отношение ко всему остальному?
— Никакого. Хотя, как ни странно, сейчас я вспомнил, этот парень был герцословак. Но мы звали его Педро Голландец.
Энтони безразлично кивнул:
— Давай, Джеймс, валяй дальше.
— Ну, парень был из тех, кто не хотел оставаться в долгу. Он привязался ко мне, как собака. Полгода спустя он умер от лихорадки. Последнее, что он сделал перед тем, как испустить дух, — поманил меня и прошептал на каком-то невозможном жаргоне о тайне. Я подумал, что он говорит о золотой жиле. Он вручил мне завернутый в промасленную бумагу пакет, который постоянно носил при себе. Тогда я не обратил на него внимания. Но через неделю вскрыл его. Надо признаться, мне стало любопытно. Я не верил, что у Педро Голландца хватило бы ума распознать золотую жилу, даже если бы он и нашел ее, — но никогда ведь не знаешь, откуда свалится удача.
— И как всегда, от одной только мысли о золоте твое сердце бешено забилось, — перебил его Энтони.
— Никогда в жизни я не был так разочарован. Золотая жила! Грязная свинья! Знаешь, что там было? Письма какой-то женщины! Да! Письма женщины, причем англичанки. Очевидно, тот подлец собирался шантажировать ее. И он имел наглость предложить мне заняться этим грязным делом!
— Джеймс, мне приятно видеть твой благородный гнев, но позволь заметить тебе, что плут — всегда плут. Ты спас ему жизнь — и он завещал тебе выгодное дельце, нисколько не думая о твоих высокоморальных британских устоях.
— На кой черт мне эти письма! Сначала я решил сжечь их. Но потом подумал: несчастная женщина, не зная, что они уничтожены, постоянно будет жить как на вулкане и ожидать, что в один прекрасный день этот парень заявится к ней.