— Я так и думала, я волнуюсь перед завтрашним собранием.
— Что вас беспокоит?
— А если он мне не подчинится, откажется отдавать ключи от своего кабинета. Что будет тогда? Как я смогу заставить его это сделать? У него тут сила, кому я прикажу? — Она посмотрела на меня.
— Честно говоря, меня волнуют другие вопросы.
— Что же вас волнует?
— Что случиться потом, после собрания? Уж слишком тихо протекали эти дни.
— Я вам скажу, он думает, что ему делать? И, наверное, советуется.
— С кем?
Ланина ничего не ответила.
— Вы считаете, что я поступаю опрометчиво? — вдруг спросила она.
— Не то слово, мне кажется, все, что вытворяете, это просто безумие.
— Тогда почему вы не уехали?
— Я собирался.
— И что вас остановило?
— Наверное, мне интересно довести эту партию до конца.
— Я поняла, что нас объединяет: вы — игрок, и я — игрок. Мы оба — игроки.
— Игра-то смертельная.
— А какой смысл играть в другие игры. Не на бега же ходить.
— Можно и на бега, я, кстати, любитель.
— И есть успехи?
— Обычно я проигрываю.
— В этот раз вы должны выиграть наш забег? Знаете, какие тут ставки?
— Конечно, знаю, наши жизни.
Ланина несколько секунд сидела неподвижно, как человек, погрузившийся в состояние медитации. Затем она вдруг резко встала.
— Пойду спать, надеюсь, сегодня ничего не случится.
— Я тоже надеюсь.
Ланина ушла к себе, а я вышел из дома, внимательно огляделся. Вечер был на удивление тихим, окружавшие нас со всех сторон деревья стояли абсолютно неподвижными, как часовые на посту. Осмотревшись, я отправился к Арсению.
Мы долго с ним совещались, я обнаружил в нем живой ум, сметку и немалую фантазию. Наше заседание продлилось до середины ночи. Когда я наконец разделся и лег спать, то у меня было даже не предчувствие, а полное убеждение, что завтра будет один из самых трудных дней в моей жизни. Впрочем, когда-то же он должен наступить.
Утром мы отправились с Ланиной на комбинат. Она сидела очень прямо на заднем сиденье машины, и казалось столь сосредоточенной на самой себе, что ничего не замечала вокруг. И все же я преувеличивал степень ее отрешенности от мира. Внезапно она тронула меня за плечо.
— Я сегодня обязана победить. Если я этого не сделаю, я уйду из концерна. У меня все равно ничего не получится. Я так решила.
Ланина откинулась на спинку сиденья. Я посмотрел на нее. Что за таинственная пружина спрятана в теле этой молодой женщины, которая заставляет ее бросать вызов могущественным и сильным мужчинам?
На комбинате Ланина заперлась в одном из кабинетов с сотрудниками аудиторской фирмы. Я же, не зная чем себя занять, бесцельно ходил взад вперед по зданию заводоуправления. Мимо меня проносились работающие там люди, почти все лица выражали крайнюю степень озабоченности и тревоги. Я остановился возле приемной директора. На табличке крупными жирными буквами была выведена фамилия Курбатова. Будет ли она висеть завтра? подумалось мне.