— Александр Александрович, вы живы?
— Жив. Вы кто?
— Вы меня не узнаете, — удивился до боли знакомый мне голос. — Я же Гарцев.
— Вы вовремя, еще бы пару секунд — и я был бы уже далеко.
— Боюсь, что вы правы. Вот мерзавцы! — Дальше последовал текст, который просто невозможно воспроизвести на бумаге. Вылив таким образом свой гнев или какое-то другое сильное чувство, Гарцев снова посмотрел на меня.
— Вас надо в больницу, выяснить, не сломано или разорвано у вас чего-нибудь внутри?
— Ничего не сломано.
— Откуда вы знаете?
— Чувствую, я хорошо знаю реакции своего организма.
И все же встать без посторонней помощи оказалось мне не под силу. Меня взяли за руки и за ноги и понесли в соседнюю комнату, где положили на кровать. Эта комната, а следовательно и кровать принадлежали Ланиной. Я даже почувствовал слабый запах духов, идущий от подушки.
Едва я лег, как в комнату вошел Гарцев.
— Тут лежать лучше, чем там на полу? — усмехнулся он.
— Лучше.
— Я не нашел Ланиной. Где она? Она жива?
— Жива, но ее здесь нет.
— А где она есть?
Я не знал, что сказать. Мысли мои путались, мне было трудно понять, что происходит. Кому верить, а кому не верить? Кто за нас, кто против нас? Почему тут оказался Гарцев, с какими целями он сюда прибыл? Я соображал с большим трудом, кажется, избиение отразилось на всех функциях моего тела.
— Вы мне не верите? — услышал я как сквозь вату далекий голос Гарцев.
Но ответить я не успел, так как внезапно провалился в такую глубокую пропасть, в какой еще, кажется, никогда не оказывался.
Я очнулся, когда уже было светло, лучи солнца, словно стрелы, пробивали насквозь шторы и падали мне на лицо. Рядом с моей кроватью кто-то находился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что роль сиделки выполняет Ланина.
Она склонилась надо мной, а затем громко закричала:
— Он проснулся!
Появился человек, в котором я по неуловимым признаком признал врача. После того, как Ланина вышла из комнаты, последовала долгая и нудная процедура моего осмотра, которую я здесь опускаю. Выяснилось, что знание моего организма меня не подвело, никаких переломов и внутренних кровоизлияний медик не обнаружил. Зато ушибов, ссадин и прочих следов избиения на моем теле была самая настоящая коллекция.
Врач удалился, обильно смазав мои раны какой-то мерзко пахнущей мазью. Я чувствовал себя сносно разумеется по сравнению с предыдущим вечером, когда я потерял сознание. А потому меня обжигало нетерпение снова увидеть Ланину. И она не заставила себя ждать.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Более или менее. Мне кажется, я могу даже встать.