— Ах, вот вы о чем. Должен сказать, никакой геометрический фигуры в виде треугольника нет, я всего лишь скромный служащий, который выполняет свою работу.
— Зря ты ввязался в эту историю, — вдруг перешел он на ты. — Она тебе не по зубам.
— Ты что мой дантист, знаешь, какие у меня зубы, — перешел в ответ на ты и я.
— А ты юморной, — не то в качестве одобрения, не то осуждения произнес Эрнест. — Но скоро тебе будет не до юмора. Я тоже когда-то тут шутил. Но потом перестал.
— Объясни, что может повлиять на мое чувство юмора?
— Многое. Например, я.
Это была уже открытая угроза. Нельзя сказать, что она привела меня в трепет, но и не обрадовала. Среди прочих действующих лиц этой драмы, Эрнест не был самым опасным, но, как я предполагал, он был самым неуправляемым или, наоборот, самым управляемым другими. И вот это-то и сулило неприятности.
— Слушай, давай поговорим по-мужски, — вдруг другим тоном предложил Эрнест.
— Давай поговорим, — согласился я.
— Только прежде чего-нибудь тяпнем. Ты как?
— У меня ничего нет.
Эрнест с некоторой долей презрения осмотрел комнату, затем вдруг сунул руку в карман пиджака и извлек оттуда плоскую бутылку коньяка.
— Тара-то хоть какая-то имеется?
Ситуация с тарой было более благополучной, я достал два стакана, в которые Эрнест плеснул коньяка. Мне не очень хотелось пить, особенно с таким собутыльником, но я подумал, что алкоголь развяжет ему язык, и я лучше узнаю, что у него на уме. Хотя вряд ли там есть что-то уж слишком оригинальное или толковое.
Мы выпили без тоста, Эрнест с явным сожалением посмотрел на опустевший стакан. Но наполнить его больше было нечем.
— Не встревай ты в это дело, — повторил Эрнест свой тезис.
— Я уже встрял, — в тон ответил ему я.
— Ну и дурак. Очень скоро пожалеешь.
Я уже пожалел, мысленно произнес я. Вслух же сказал:
— Послушай, пожалею я или нет, тебе-то что? Вряд ли моя судьба вызывает у тебя озабоченность.
— Да плевал я на тебя, кто ты такой? Кем ты там до недавнего времени был? Милицейской букашкой?
— Я был частным детективом, запомни это, пожалуйста.
Эрнест как-то странно посмотрел на меня.
— А, какая к черту разница! Я о другом хочу тебе сказать: не клейся к ней, держись от нее подальше. Она моя и только моя. Ты меня понял?
— Это сделать не так уж сложно, твои мысли не блещут сложностью, их бы понял и ребенок. — Я чувствовал, что Эрнест все больше раздражает меня, таких типов я никогда не любил, они полагают, что весь мир должен лежать у их ног только потому, что природа наделила их кого красотой, кого некоторыми способностями или везением. Но это не мешает им быть самыми настоящими ничтожествами.