Герцогиня развернула тонкую бумагу и прочитала записку вслух. На её губах играла лёгкая улыбка, будто то бы то была лишь чья-то невинная шутка, но старая Фрида, нянька Изольды, увязавшаяся за своей воспитанницей в Святую Землю, и твёрдо решившая в ней умереть, дабы спасти свою грешную душу, поджала сухие губы и сказала, что не иначе как записка прислана одним из нечестивцев, который вознамерился совратить светлую душу её госпожи, а, значит, необходимо показать её Его Преосвященству, дабы он решил, что с ней делать, и нужно ли теперь поститься, чтобы оградить себя от опасности, или хватит одной только молитвы.
— Епископ и в самом деле может оказаться полезным… — задумчиво проговорила Изольда. — Но уж тогда, нянюшка, я позову и Шарля.
Старая Фрида фыркнула, и с усердием протянула длинный красный стяжёк шёлковой нитью, которой суждено было расцвести на её пяльцах томной розой. Герцогиня не стала медлить, уже к вечеру она держала в своих покоях совет с его Преосвященством епископом Жаном, и светлым рыцарем, паладином, Шарлем де Крайоси. Отвлекать достойного мужа своего пустяками она не решилась.
— Защитники мои! — обратилась герцогиня к гостям, едва только епископ появился в её покоях, поприветствовал её светлость герцогиню и рыцаря и утолил жажду кубком вина. — Я призвала вас, дабы вы помогли мне решить вопрос, который сама я решить не в силах… Смотрите же, что прислал мне тайком один купец: «Я прошу тебя смиренно, милостивая, — так он пишет в записке, — подарить мне радость видеть тебя, ибо ищу я встречи с тобой, чтобы сказать тайные слова необычайной важности». Здесь же он добавляет имя верного человека, через которого можно передать ему записку и вызвать его на встречу. Скажите же теперь, что мне делать?
Герцогиня выглядела взволнованной и растерянной, и сердце сира Шарля ле Крайоси не могло этого вынести:
— Забудьте это, ваша светлость, сожгите записку, чтобы не смущала она ваших дум, — ответил ей рыцарь.
Высокий, темноволосый и сероглазый красавец, он был первым среди рыцарей её мужа, и не было никого, кто владел бы копьём и мечом лучше. Помедлив, он добавил:
— Лишь намекните, сударыня, и, если слова эти оскорбили вас, мерзавец поплатится за это, кто бы он ни был, клянусь вам в этом.
— Ваша доблесть похвальна, а рвение не знает границ, однако не спешите клясться, сын мой, — заговорил епископ. — Что если этот человек знает нечто, что надобно знать нам? Не следует забывать, что мы среди врагов и должны быть осторожны. Имеем ли мы право упустить случай, который, быть может, сам Господь счастливо предоставил нам?